Мелодии порванных струн. Эллисон Майклс

клубе. Скачусь на пару ступеней назад по карьерной лестнице, но звёзд я с неба больше не ловлю. НХЛ мне теперь светит, как ковровая дорожка на премии «Оскар» – только по телевизору и в своих мечтах.

      – Рикки, твою мать! – Выдохнул я в трубку всё напряжение последних месяцев. – Ах ты чёрт! Ты нашёл для меня местечко? Спасибо, приятель! Это просто очешуенная новость!

      – Не гони, Дэвис. Ты ведь понимаешь, что в НХЛ тебе пока путь заказан?

      – Мне отбили колено, но не голову. Я не мечу в Национальную лигу. Давай, рассказывай! Это высшая лига?

      – Нет, Дэвис.

      Что ж, не всё так радужно, но ещё и не полный крах. Однажды я уже выбрался со дна в НХЛ, смогу и теперь показать всё, на что способен, и вернуть свой титул матёрого защитника, достойного «Монреаль Канадиенс».

      – Неужели низшая? Ладно, переживу как-нибудь. Годик хорошей работы и всё на мази.

      – Дэвис, послушай. – Тон Рикки мне ой как не понравился. От звука собственного имени я скукожился, как будто кто-то царапал гвоздём по стеклу или проводил кубиком льда по хребту.

      – Мне не нравится, как это звучит.

      – Вполне возможно, тебе не понравится и что я скажу. Я неделю убил на то, чтобы пробить по своим связям, сможет ли кто-то взять травмированного игрока, но…

      Ты никому не нужен, Дэвис Джексон, лучший защитник прошлого сезона. Калека с переломанным коленом и проспиртованной печенью. Пусть и иными словами, но только что Рикки озвучил мой смертный приговор. И я не собирался дальше выслушивать, пока он подберётся к сути, пытаясь смягчить удар. Ни Леонард Видаль, ни Вэлери не поступали со мной так гуманно и били со всей дури, так к чему эти нежности теперь?

      – Ближе к делу, Рикки. Что ты предлагаешь?

      Тяжкий вздох, описывающий всё моё будущее во всей своей безысходности.

      – Место второго тренера в колледже Кеннеди-Кинга.

      Удар Видаля, дубль два. Меня только что сшибли с ног на повторе. Студенческая лига… даже не молодёжка и не позиция главного тренера. Ниже падать некуда, разве что в пропасть.

      – Тренировать студентиков, да ещё и на вторых ролях? – Зарычал я. – Ты в своём уме, Рикки?

      – Я выгрыз это место для тебя, парень. На эту должность целая очередь, но ректор готов отдать её тебе по нашей с ним старой дружбе. Так что не строй из себя Овечкина и либо прими её, либо не проси меня больше сделать для тебя что-то, даже рассказать прогноз погоды в Квебеке.

      Ещё никогда Рикки Мэллоун так не разговаривал со мной. И за год, что мы провели под крышей одного клуба, я не слышал, чтобы он разговаривал так хоть с кем-то. Всегда сдержанный и спокойный, хладнокровный борец, давно повесивший свою форму на вешалку, за рядок дизайнерских костюмов и сменивший коньки на кожаные туфли от «Стефано Риччи». Похоже, я хоть в чём-то преуспел за свои двадцать пять лет – как выводить людей из себя. А вывести из себя Рикки Мэллоуна сложнее, чем передвинуть поезд на своих двоих.

      – Не я врезался в тебя на той игре, парень. – Чуть остудившись, заговорил Рикки. – Не я сломал тебе