Что имеем, не храним, потерявши – плачем. Николай Максимович Бажов-Абрамов

Он ведь, до сих пор не понимает, что это с ним было тогда? Или, это был, а и правда, у него голодный обморок, как она уверяла ему потом, или так сильно, тогда переволновался, после прочтения этого письма, Марии Петровны. Теперь это уже в прошлом, не вернуть назад эти кадры. Да и нужно ли, это возвращать назад. Слава бога, хоть, легко он отделался. Вроде ничего, с его здоровьем не произошло. Нет никаких болей, и голова у него не кружится. А усталость чуть в теле, но это у него, видимо, с дороги. Но, а пока, не пропустить бы остановку Моно Лизы. Он посмотрел, в темень окно маршрутки. Убедился. Еще остановку, ему надо проехать. После он, доедет до своей намеченной остановки. А там пройти ему, всего сотни шагов, до её дома. Второй этаж. Но прежде, надо еще позвонить, чтобы она открыла ему дверь подъезда.

      Сейчас в городе, везде и повсюду, установлены железные двери в подъездах, с телефонным отзывом. Это в деревне, двери в домах не запираются. Да и нечего там красть. У всех примерно, одинаковая жизнь там. Полу нищета. А тут, в городе, «шустрые» деловые люди, ближе к местной городской власти, деньги стали делать, на таких дверях подъездных. Капитализм в России дошел, и до дверей подъездов. Люди, стали отдалятся друг от друга. «Скоро дойдем, – это уже он вслух говорит, – «туалеты» будем запирать на замок, или пускать за деньги, чтобы только оправиться, как на вокзалах теперь. Будет тогда, полный «психоз», в хозяйстве российском».

      Возле Моно Лизы дома, он от волнения, что тут поделаешь, слаб он все же в нервах, вновь задымил, косо бросая на её окна. Свет у нее горел. Все три окна: комната с балконом, кухня, и где она спала. Он, когда был у нее, еще перед отъездом в свою деревню, случайно заглянул и в ее спальню. Видел там двух спальную кровать, накрытой фиолетовым пледом, а напротив ее кровати, большой экранный телевизор. На полу, настелен был еще, вспомнил сейчас, затяжками глотая этого табачного дыма, большой ковер. Не помнит теперь только, какого цвета он был. Сейчас, даже не хочется ему ломать голову, какого цвета у нее был ковер. Ночная прохлада, давала о себе знать. Глухо вдали, стучали каблуки, идущих людей, слышался из одной комнаты окна, легкая усыпляющая музыка. По улице пробегали, ночные запоздалые машины.

      Сигарета выкурена. А он все стоял не решительно, все раздумывал: подняться ему к Моне Лизе, или все же, пока не поздно, отказаться ему, от этой не запланированной встречей. Ведь с этой встречей, не глупый же он, понимал, что – то там произойдет затем, между нею, и с ним. Этого ему, нельзя даже исключить. А если это только, временное времяпровождение у них будет, пока она, или он, свободны, то, да, связи еще можно поддерживать, а, если это всерьез? И что тогда? Что он ей сейчас, может дать. Он учиться. И долго ему еще учиться. А за время учебы, может многое произойти. И ведь, правда. Он, изменится, а она, зная свои года, будет стараться найти такого спутника жизни, где – то в стороне. И такой может вариант. Конечно, если бы он был, чуть опытнее в этих «амурных» отношениях, сейчас ни одной минуты не стоял тут, у торца её дома. Поднялся к ней, с ходу стал бы обнимать её с порога, а тут он,