Что имеем, не храним, потерявши – плачем. Николай Максимович Бажов-Абрамов

по территории проживания, по близлежащим умирающим деревням. А там еще, найти было продажный скот, у этих, тоже не сладко живущих теперь бывших колхозников. Колхозы у них, тоже расформировали новые власти, а кормить продажный скот… Чем? Сена и фуража – это раньше, человек, работающий в колхозе, мог с унижением выпрашивая, выписать в правлении колхоза, или ночами, дрожа в страхе, как бы не увидел его кто – то, заготовлял этого сена у придорожных дорог, для домашней скотины. Это же правда. Иначе, как же содержать было в домашних условиях этого скота. Теперь этого колхоза нет, нет и коллективного хозяйства, нет и того народа – пахаря – крестьянина.

      А паи, разрекламированные… Видимо, специально рекламировали эти буржуа – либералы, чтобы задурить окончательно этих бывших колхозников – кинули (а и правда) им как кость – недоступными оказались. Так как далеко находились эти паевые участки от их домов. Да и техники, что уж тут скрывать, как таковой уже не было, обрабатывать эти гектары. Да и когда раздавали им эти паи, разрекламированные, хорошие и близкие от дороги земли, честное слово, забирали себе «распределяющие – ельцинисты», для посева семечек. Семечки тогда, хорошо продавались на зарождающих рынках. А те, которые недоступные, с оврагами, и далеко еще от дома от дороги, бери – даром не хочу. Как было содержать лишнюю головку скота для продажи деревенскому люду, когда теперь средств никаких у них не было. А колхозная техника, ясно, как божий день, разворована прежними руководителями, или сдано на металлом мужиками деревенскими.

      Поэтому, с двумя руками, много ли наработаешь. А ориентироваться, на другое производство? Это что, снова брать кредит в банке? Да, это вначале соблазнительно. Бери – не отказывали, но под 19 % – только, пожалуйста. Но, а когда надо возвращать с процентами полученный кредит, даже сон временами пропадал у человека. В мыслях только было, где на аренду и на налог деньги собрать, чтобы эти «бандиты» – коллекторы, не подожгли их двери квартир, не увечили их детей.

      В конце – концов, компаньон, видимо, однажды не выдержал этого груза. «Сбежал» в эту соблазнительную, «сладкую», денежную сытую Москву. Конечно, он, как специалист теперь, после окончания университета, хотел в этой Москве найти достойную по себе работу.

      *

      Но ведь, в то время ему, всего – то было двадцать три только. В случае чего, даже если и вынудят закругляться его с этим рынком, у него еще была в запасе работа в этой газете. Большие деньги там он, конечно, не получал. Да и писать серьезные статьи и очерки (сами понимать должны), в связи с этими переменами, стало теперь почти невозможными. Даже 29 статья из Конституции Р.Ф. не помогала. Да и цензура, эта пропагандистская, особенно местная – поглядывающая со страхом на эту Москву, казалось, будто вновь вернулись к тем сталинским годам – запрещать. После того, как эти же «вояки», – где же тут логика – господа – либералы, – разграбили страну, не честной приватизацией. Да и сам редактор теперь, опасливо поглядывал на этих, пришедших к власти, буржуа