Крик потревоженной тишины. Книга 1. Матвей Дубравин

разные интересные вещи там, где они могли бы находиться. Именно мечтательность загнала его в это селение.

      – Подождите меня! – крикнул он, увидев платформу. – Мне по пути с вами!

      Платформа представляла собой металлический прямоугольник, передвигающийся по рельсам вдоль всего селения. В движение её приводил Т-образный рычаг с ручным управлением.

      Мужчина остановил платформу и вытер пот со лба. Видимо, он уже долго ехал. Ахель взобрался на неё и поставил на металлическое основание свою набитую сумку.

      – Поведёшь ты, – коротко сказал мужчина. – Я устал. Пусть от тебя хоть какая-то польза будет. – С этими словами он уселся прямо на платформу, скрестив для удобства ноги.

      Ахель сразу понял, что сидеть без дела не получится, и начал вдавливать и поднимать колено рычага, ощущая, что его давно никто не смазывал. Слова попутчика были очень обидны. Ахель не считал себя лентяем. Он работал столько, сколько мог, и даже больше. Только всем было на это плевать.

      – Почему же это от меня нет никакой пользы? – как можно спокойнее спросил он, хотя в душе почти кричал: «Извинись передо мной, быстро! Ты понятия не имеешь, КТО я!» Только вот произносить вслух такие слова было верхом глупости. За них сразу можно получить в лоб. В лучшем случае мужчина бы спросил, кто же он. Ахель ни за что не признался бы: иначе его бы побили. Но и промолчи он – его бы тоже побили. Поэтому культура и этикет, рассудил он, – лучшее, что можно взять с собой для решения споров. Только пользы от них не всегда хватает.

      Попутчик не отвечал, а только с укором смотрел на пыхтящего у рычага Ахеля. Тот подождал несколько секунд. Попутчик же перестал смотреть на него и уставился в пол, явно думая уже о чём-то своём и не обращая внимания на всяких там «бездельников».

      – Почему ты молчишь? – прервал тишину Ахель, в котором злость так и кипела.

      Здесь не принято было обращаться на «вы», что бесило его, но сейчас он вложил в слово «ты» максимум издёвки и столько возмущения, сколько мог. Ведь интонацию тут всё равно никто не считает: слишком уж прямолинейны местные люди.

      – Чувствуешь? – зевнул попутчик.

      Ахель начал внимательно его разглядывать, оторвавшись от рычага. Мужчина был упитанным и перешагнувшим тридцатилетний рубеж. Впрочем, скоро он покорит и новые рубежи. Волосы были примяты недавно снятой шапкой и блестели от капелек пота.

      – Смотря что я должен чувствовать, – ответил Ахель. – Я, кажется, задал вопрос.

      – Мне, увы, тоже так кажется, – спаясничал собеседник. – Но сперва ты сам мне скажи: чувствуешь этот едкий запах хлорки? – Он облизнулся. Видимо, частички тумана обволокли ему губы. Только вот это совсем не повод их облизывать.

      Ахелю стало неприятно смотреть на это. Кроме того, его раздражал вид капельки пота, висящей у самого глаза собеседника. «Вытри ты её уже!» – просил он про себя.

      – Да, я чувствую.

      – А я его даже