Спрессованные в алмазы. Инана

Я всё подробно написала в записке, всё

      объяснила. Не переживай, Инга. Ты, во всяком случае, совсем ни при чём. Я бы дождалась Каро, но прямо

      сейчас Арсена надо готовить к операции, я очень то-роплюсь. Если наберёшь сейчас телефон Каро, я с ним

      поговорю.

      Инга бросилась к телефону:

      – Мне Каро, срочно. Что? На каком совещании?..

      Господи…

      Наргиз нетерпеливо открыла входную дверь:

      – Я вечером обязательно позвоню. И в Ереван позвонила бы, только не уверена, что папа не даст отбой, услышав мой голос. Он сам меня выгнал, не выслушав.

      Не уверена, что захочет выслушать сейчас.

      И захлопнула за собой дверь, радуясь, как всё удачно складывается. Интересно, а применил бы Каро си-лу, чтобы удержать её дома? Вполне вероятно. Ну, а сейчас её никто не удержит.

      26

      Когда через два часа её позвали к выходу, она знала, что это Каро и что он – не один. Поэтому наотрез

      отказалась выйти из больницы:

      – Каро, вот письмо моим родителям. Здесь я всё

      подробно объяснила. Что, почему и зачем. Я давно

      люблю Арсена, и сейчас, когда ему нужна помощь, моё

      место здесь, рядом с ним.

      – Наргиз, ты представляешь, что говоришь? – Ка-ро был красный как рак. – Что значит помощь? Судно

      выносить из-под мужика? А ведь он тебе не муж, даже

      не жених. А что, если есть другая, любимая, а? Ведь ты

      ничего не знаешь о его жизни.

      – Я знаю, что он сейчас один и он умирает! – закричала Наргиз.

      Каро ударил её в самоё больное место. Конечно, у Арсена мог быть кто-то. В каком тогда она окажется

      положении?

      – Наргиз, мы найдём человека, который будет

      за ним ухаживать. Вернись домой, не совершай непро-стительной глупости.

      – Нет, я не брошу его. Чужой просто возьмёт деньги и ничего не будет делать для Арсена, ведь его нельзя

      будет проконтролировать. Пусть Арсен встанет на но-ги и уйдёт к другой, если есть другая.

      Каро со стоном сел на скамью, не сводя с Наргиз

      полных непонимания глаз.

      – Наргиз, сестрёнка, пойдём сейчас домой. Арсен

      больше не один, я сегодня останусь рядом с ним, возможно, уже сегодня найдём надёжного человека из наших. И ты каждый день сможешь приходить сюда, 27

      проверять, навещать, теребить врачей. Наргиз, это

      не твоё дело – убирать грязь за больным.

      – А чьё это дело – убирать грязь? А если бы мой

      отец не стал бы бизнесменом, не открыл бы банк

      и остался бы безработным строителем, как почти все

      его коллеги, с которыми он работал и о ком слышать

      сейчас не хочет – без средств к существованию, тогда – можно было бы? Тогда убирать дерьмо за пре-старелым в США – это был бы предел мечтаний для

      такой девушки, как я! Правда? Я не боюсь грязной

      работы в том смысле, в котором понимаешь её ты.

      Есть честная работа и есть нечестная. Есть грязные

      люди с чисто выбритыми лицами, французским пар-фюмом и маникюром.

      – А ты, похоже,