Серебряный век. Смешные стихи. Осип Мандельштам

солнце в крохотную щелку,

      как маленькая гноящаяся ранка,

      и спрячется на пыльную полку,

      где громоздится на банке банка.

      Сердце девушки, вываренное в иоде.

      Окаменелый обломок позапрошлого лета.

      И еще на булавке что-то вроде

      засушенного хвоста небольшой кометы.

      Сидит все ночи. Солнце из-за домишки

      опять осклабилось на людские безобразия,

      и внизу по тротуарам опять приготовишки

      деятельно ходят в гимназии.

      Проходят красноухие, а ему не нудно,

      что растет человек глуп и покорен;

      ведь зато он может ежесекундно

      извлекать квадратный корень.

      Гимн взятке

      Пришли и славословим покорненько

      тебя, дорогая взятка,

      все здесь, от младшего дворника

      до того, кто в золото заткан.

      Всех, кто за нашей десницей

      посмеет с укором глаза весть,

      мы так, как им и не снится,

      накажем мерзавцев за зависть.

      Чтоб больше не смела вздыматься хула,

      наденем мундиры и медали

      и, выдвинув вперед убедительный кулак,

      спросим: «А это видали?»

      Если сверху смотреть – разинешь рот.

      И взыграет от радости каждая мышца.

      Россия – сверху – прямо огород,

      вся наливается, цветет и пышится.

      А разве видано где-нибудь, чтоб стояла коза

      и лезть в огород козе лень?..

      Было бы время, я б доказал,

      которые – коза и зелень.

      И нечего доказывать – идите и берите.

      Умолкнет газетная нечисть ведь.

      Как баранов, надо стричь и брить их.

      Чего стесняться в своем отечестве?

      Гимн судье

      По Красному морю плывут каторжане,

      трудом выгребая галеру,

      рыком покрыв кандальное ржанье,

      орут о родине Пеpy.

      О рае Перу орут перуанцы,

      где птицы, танцы, бабы

      и где над венцами цветов померанца

      были до небес баобабы.

      Банан, ананасы! Радостей груда!

      Вино в запечатанной посуде…

      Но вот неизвестно зачем и откуда

      на Перу наперли судьи!

      И птиц, и танцы, и их перуанок

      кругом обложили статьями.

      Глаза у судьи – пара жестянок

      мерцает в помойной яме.

      Попал павлин оранжево-синий

      под глаз его строгий, как пост, —

      и вылинял моментально павлиний

      великолепный хвост!

      А возле Перу летали по прерии

      птички такие – колибри;

      судья поймал и пух и перья

      бедной колибри выбрил.

      И нет ни в одной долине ныне

      гор, вулканом горящих.

      Судья написал на каждой долине:

      «Долина для некурящих».

      В бедном Перу стихи мои даже

      в запрете под страхом пыток.

      Судья сказал: «Те, что в продаже,

      тоже спиртной напиток».

      Экватор дрожит от кандальных