Покорись нам, ведьма. Надя Лахман

отчаянно сопротивлялась, упираясь ногами, но все было бесполезно – на ее руках уже были надеты наручники, сковывающие магию. Корзинка упала, покатившись по земле, и куколка в белоснежном платьице выпала из нее.

      – Стойте! – в последний момент я все же успела влететь в портал, и он мгновенно схлопнулся за нами, не оставляя после себя ничего, кроме сломанной игрушки, втоптанной тяжелым мужским каблуком прямо в грязь.

      *****

      Я оказалась в очень странном месте, больше всего похожем на огромный мрачный ритуальный зал. Судя по отсутствию окон и давящему камню вокруг, он находился глубоко под землей, возможно, в горах. Об этом говорила необработанная горная порода с вкраплениями матово-блестящего черного шерла* (*он же черный турмалин, он же камень ведьм).

      Крик, полный боли, раздался где-то впереди, и я бросилась вперед, так быстро, как позволяло мое призрачное тело. Мама лежала на огромном каменном алтаре странной формы, похожем на круг с нанесенными на него незнакомыми мне письменами. Хотя нет, где-то я уже видела подобные… Ну точно, на дверях бального зала в замке у высших! Не ее руках и ногах были надеты тяжелые кандалы, цепи от которых тянулись в разные стороны, делая ее абсолютно открытой – распятой перед теми, кто собрался здесь, образуя ритуальный замкнутый круг.

      – Где он? – один из собравшихся, скрывавший лицо глубоким капюшоном, направил узкий поток своей магии на кандалы, и я с ужасом увидела, что они начинают раскаляться, причиняя маме неимоверную боль.

      – Я не знаю, у меня его нет! – мамин истошный крик ворвался в сознание, взорвавшись в нем болью. Так, будто мы были с ней все еще связаны, и сейчас делили эту боль одну на двоих. Я дергала кандалы в попытке освободить ее, даже зная, что все усилия тщетны. Мои руки проходили сквозь них, я была просто воздухом. Воздухом, который мог видеть, слышать и чувствовать, но не мог ничем помочь самому близкому, самому родному для меня человеку.

      – Лжешь! – инквизитор начертал в воздухе круг, заискрившийся разрядом тысяч маленьких молний, и направил его прямо на нее. Женский крик, полный невыносимой боли, заполнил собой все подземелье, многократно отразившись от сводов.

      – Говори, или я продолжу! – в голосе инквизитора не было ничего, кроме злобы. Он просто стоял и смотрел на несчастную, по телу которой, оставляя черные дымящиеся следы, пробегали остатки магических молний, похожих на змей.

      – У меня… его нет, – с трудом выговорила мама, глядя на него глазами, в которых застыла мука.

      – Что ж… Я знал, что ты скажешь именно так, – инквизитор вновь воздел руки, призывая свою ужасную магию, и новые смертоносные молнии засверкали в воздухе, стремительно устремляясь вниз…

      Мама корчилась от боли и кричала без остановки, пока молнии били в ее красивое нежное тело снова и снова, выжигая в нем черные дыры. И я кричала вместе с ней – до хрипов, задыхаясь от жуткой, убивающей тело боли, проникающей внутрь все сильнее. До поломанных пальцев, бессильно царапающих древний зловещий