Телохранитель королевы. Александра Селиванова

свора растерзала твою мать?

      Она расхохоталась.

      Мне же казалось, что в горле бурлит кислота. Сдерживаемый крик лишал дыхания.

      "Не смей плакать. Никогда не смей показывать врагу свою слабость". Так учил меня отец. Он тоже уже был мертв, но я не мог отречься от его слов. Что угодно – но не это.

      Я сглотнул и глянул в глаза девчонке. А потом медленно, но очень нахально и вызывающе улыбнулся.

      Я не успел заметить, когда она ударила меня, почувствовал только боль и вкус собственной крови. Я бы не смог увернуться или защититься: я сидел на коленях на земле, а мои руки и торс были накрепко привязаны к стволу дерева за моей спиной. Я был целиком во власти тех, кто разрушил мой дом и убил мою семью. Но сдаваться было нельзя.

      – Слабый удар, – я сплюнул кровь и снова усмехнулся. – Сразу видно, что девчонка. Бьешь криво и…

      Она не дала мне договорить, со всей дури ударив ногой под дых. Сапоги, надо заметить, у неё были тяжелые и опасные. Я повис на веревках, пытаясь втянуть в себя хоть немного воздуха.

      Девица подошла ко мне вплотную, небрежно задрала мою голову и поднесла к моим глазам нож, немного кривой, но, уверен, острый.

      – Это ты сейчас такой смелый, думаешь, что терять тебе нечего, – почти ласково прошептала она. – А хочешь, я скажу тебе, что будет дальше, мальчик? О, я скажу. Я люблю такие истории. Сначала я буду резать тебе мышцы – глубоко и медленно, так, чтобы ты хорошенько прочувствовал. Потом я раскалю этот нож добела и буду сжигать твою кожу. Может быть, даже до костей. Представляю себе твои крики, ммм… Ты будешь кричать, проклинать, умолять пощадить, захлебываться слезами… А ведь это только начало.

      Она позволила себе хрипло рассмеяться. Я же едва мог дышать. Я внезапно понял, что живым отсюда не выберусь никогда. Эта сумасшедшая сломает мой разум, уничтожит душу и порвет на лоскуты тело. Смеясь и развлекаясь, так же, как смотрела на смерть моей матери. И я для неё лишь игрушка, что будет забавно корчиться от боли. Хотел бы я умереть быстро… Увы, кажется, даже это было для меня невозможным.

      – Знаешь, что я сделаю потом? Я начну срывать с тебя кожу, а открывшуюся плоть стану посыпать каменистой крошкой, что у тебя под ногами. Поверь, ты будешь выть от боли. А потом… потом я буду тебя просто бить. Как умею, но от всей души. Думаю, очень скоро твои внутренности превратятся в кровавую кашу, и тебя будет рвать кровью. Но, я думаю, ты не умрешь. Надеюсь на это! Дальше я буду ломать тебе кости. Знаешь ли ты, что звуки переломов соседних ребер отличаются по высоте? Вряд ли, но скоро узнаешь на собственном опыте.

      Я сглотнул.

      – А потом? – голос позорно сел. – Или ты думаешь, что я умру на переломах?

      Она с интересом прищурилась и хищно улыбнулась. Я с ужасом заметил, что все зубы у нее заостренные.

      – Если выживешь – узнаешь. Хотя… Никто ещё не доживал, – добавила она, отходя.

      Сердце у меня упало. Приближалась паника.

      "Что мне делать, отец?"

      "Если у противника явное преимущество, и у тебя нет шанса победить в бою – тяни время. К тебе может прийти помощь, или ты придумаешь