Вторая осень. Виктор Грузин

им всё равно по пути. Они оживлённо вели разговор о музыке, о своих планах на будущее, о том, как будут вести себя на сцене, чтобы завести публику, как будут записывать первый альбом. Сами того не замечая, как громко они разговаривали, они дошли до дома Ваньки.

      – Ну, Вит, давай, счастливо! – радостно попрощался Ваня. Виталик улыбнулся и сказал:

      –  Доброй ночи Вань!

      Снова из квартиры ударил тёплый воздух. Пахло бергамотом. Маленькое рыжее создание вылезло из комнаты и побежало рысью к Виталику. Какая-то особая нежность просыпалась в парне, когда он видел Алиску. Он гладил её, целовал, брал на руки, а зверёк лизал ему то руки, то лицо.

      Перекусив и выпив чаю, Виталик зашёл в комнату, где уже, свернувшись калачиком, на незастеленной кровати спала Алиса. Парень бережно достал гитару из чехла. Серый корпус со слегка поблёскивающим оттенком, похожим на восьмёрку, только с откусанным верхом. Гладкая поверхность, никаких резких углов, всё гладко, красиво, изящно. Нежный тонкий гриф, по которому рука так нежно скользит. Двадцать два лада, полторы октавы. Струны поблёскивали от света люстры. Виталик любил свой инструмент. Порой казалось, даже больше любил, чем Алиску. Он относился к своей гитаре как к живому существу, как к женщине. Бережно провёл дрожащей рукой по корпусу гитары, еле её касаясь. Виталик поставил её на подставку и взял со стола кучу бумаг. Голова забита, мысли путаются, в висах начинает сильно стучать кровь. Радость куда-то испарилась. Под ногами мягкий ковёр, и начинает казаться, что в нём можно утонуть. Мир медленно куда-то исчезает, появляется всё больше и больше мыслей, на языке появляются слова, из слов фразы, из фраз рифма. Со лба покатились по лицу капельки пота. Становится жарко и трудно дышать. Кровь закипает. Мира вокруг больше не существует. Виталик сидел уже на полу, а вокруг него лежали бумаги, на некоторых ноты, на других наброски новой песни, на других обычные стихи. Виталик то и дело склонялся то к одному листу, то к другому. В глазах его виднелось безумие. Он кусал себе нижнюю губу, порой трепал свои волосы, издавал жалобные вопли. Он был весь напряжён. Уже пара листов была скомкана и брошена к входной двери. Парень давал волю мыслям, перу, воображению. Он писал, зачёркивал, снова записывал. Виталик мучился. В парне не осталось ничего от человека, он как зверь искал добычу. Наконец он замер. На часах два ночи. Музыкант стёр со лба пот, собрал бумаги, бережно положил их на стол, разделся и лёг спать. Алиска залезла на него, опять свернулась калачиком и уснула.

      По ту сторону двери слышен скрежет. Кто-то пытается открыть дверь. Наконец через десять минут ключ попадает, куда нужно, и замок щёлкнул. Дверь медленно открылась. Включился свет. Мать и отец стояли в прихожей и смотрели на только что вошедшую дочь. Маша держала в руках куртку, сама же была в одной майке. Не в состоянии стоять на месте, она облокотилась на стенку, снимая одной рукой сапоги. Когда сапоги освободили её ноги, она швырнула куртку на пол и пьяной походкой направилась в сторону родителей. Пьяная красавица стремительно направлялась в нужном направлении, но это было делать нелегко.