Тютюнин против ЦРУ. Алекс Орлов

что-то собираетесь предложить Соединённым Штатам? – спросил он, делая поворот направо и глядя, как с запозданием к нему цепляется «хвост» русской контрразведки.

      – Ну дак а то? – Старуха поправила вязаную панамку и, похлопав по лежавшей на коленях сумке, сообщила:

      – У меня, между прочим, и бинокль есть.

      – Очень хорошо. Как вас зовут?

      – Изольда Васильевна Живолупова. Но мои любимым позывным всегда был Зи-Зи.

      – Позывной?

      – Да. Я сорок лет в органах. Правда, с перерывами на две отсидки. Но это мне зачислили в стаж – могу принести справку.

      – Так вы работали в спецслужбах?

      – Работала. А теперь меня не ценят, а милицейский майор Шароемов вообще старой дурой обозвал. А я, между прочим, факт обнаружила.

      – Какой факт? – Джонсон ещё раз глянул в зеркало заднего вида и снова повернул, чтобы сидевшие на «хвосте» контрразведчики не скучали.

      – Факт секретный, но расскажу я об нем, лишь когда вы меня на службу примете.

      «Ну вот. Сейчас начнёт требовать деньги», – догадался Джонсон.

      – Вы, мэм, хотя бы намекните, а то за что же я буду вам деньги платить?

      – Не деньги, милок, а токмо доллары. И не просто доллары, а этот.., как его? Кэш!

      – Ну хорошо – сколько вы хотите? – спросил церэушник, продолжая следить за «хвостом» в зеркало заднего вида. Он решил ехать к ближайшему парку, чтобы высадить там сумасшедшую старуху – именно таковой она ему и показалась.

      – Я хочу… – Живолупова набралась решимости и выпалила:

      – Двести хочу!

      – Чего двести? – уточнил агент Джонсон, ожидая услышать про миллионы или даже миллиарды. В последнее время он имел много случаев общения с подобными людьми. Один даже представлялся важным человеком из самых верхов и обещал продать Камчатку за десять миллиардов. Причём соглашался получить в качеств «аванса и доброй воли» всего сто тысяч.

      – Чего двести? Ну.., долларов, – сказала Живолупова и напряжённо уставилась на американца, ожидая его вердикта.

      – Окей, я согласен.

      – В месяц! – тут же добавила старуха.

      – Пусть будет так, – снова кивнул Джонсон, недовольный тем, как медленно едут за ним русские. Так и отстать недолго.

      – Аванс дадите?

      – Йес. То есть да. Двадцать «баксов» устроит?

      Джонсон вынул из кармана деньги и протянул сумасшедшей старухе. Он надеялся, что теперь она оставит его в покое и попросит остановить машину, чтобы сбежать с добычей, однако Живолупова, напротив, решила тут же выложить все, что знала.

      – В общем, шеф, слушайте меня внимательно. Наблюдаемый мною Серёжка Тютюнин может лица изменять. Не своё, конечно, евоную-то харю никак не изменишь, а вот для своих собутыльников – пожалуйста.

      – Вы сами видели, мэм?

      – Сама видела. Хочешь поклянусь?

      – Не надо. Но скорее всего это был… Как по-русски? Глюк!

      – А вот и нет. Я в одном журнале прошлогоднем вычитала, что это называется би-о-плас-ти-ка. И что наши военные добилися в этом деле