Видеть воздух. Наталья Эбаноидзе

возвышался большой и пышный букет из белых цветов. Мужчина смотрел на них и пытался вспомнить название, но у него никак не получалось. Нужное слово вертелось где-то на языке, но никак не шло на ум. Цветы очень похожи на лилии, но это точно не они, хотя, впрочем, какая разница, это не так уж и важно, главное теперь другое. Точнее другой: человек, который находился по ту сторону гроба. Этот человек был Михаэль Фрего – он сам. То есть фактически Майкл присутствовал на собственных похоронах. Мужчина перестал думать о цветах, теперь его голову занимали другие мысли – неужели он действительно умер? Может, это все сон?

      Майклу было тридцать три года, высокий кареглазый брюнет, Стрелец, с россыпью родинок на правой руке, владелец художественной галереи, где с сегодняшнего дня начиналась неделя Гойи. Его родители жили в нескольких кварталах от него, он часто их навещал. Сегодня суббота, а его мама всегда пекла по субботам лимонный пирог. Он женился в двадцать шесть на Жизель. У нее были большие глаза и очень гладкая кожа, это так нравилось Майклу. Они познакомились случайно в аэропорту, хотя позже на собственном опыте убедились, что случайностей не бывает. Через два года после свадьбы у них родилась девочка – Люси – миниатюрная копия мамы, но с папиными глазами. Каждое воскресенье всей семьей они ходили в зоопарк, где Майкл покупал дочери большую, похожую на огромный шар, сладкую вату, в лоскутках которой уже через пять минут, благодаря феноменальным способностям Люси, была перепачкана вся семья. Еще Люси очень нравилось смотреть на медведей, и каждое воскресенье по возвращении домой, девочка, очаровательно хлопая длинными ресничками, упрашивала папу подарить ей на день рождение, ну или на любой другой приближающийся праздник, маленького медвежонка… И все это тоже не имело никакого значения. По-хорошему, если вдуматься, то для Майкла сейчас больше ничего не имело абсолютно никакого значения.

      Майкл с шумом выдохнул и устало потер глаза. Голова шла кругом. Мужчина перевел взгляд в сторону, и его глаза невольно стали улыбаться, глядя на маленькое очаровательное создание шести лет с двумя длинными густыми косами: Люси – его гордость и счастье. А рядом с ней, держа ее за руку, стояло еще одно Счастье. Жизель и Люси являлись самыми главными женщинами его жизни, именно они наполняли его мир смыслом.… А почему «являлись»? Почему «наполняли»? Нет, неправда! Не так! Есть и наполняют.

      Майкл, преисполненный решимости, широкими шагами направился в сторону жены и дочери.

      – Стой! – окликнул его кто-то, – не так близко. Они могут тебя почувствовать, а ребенок вообще может увидеть.

      Майкл напрягся. Кто посмел так грубо назвать его Люси просто «ребенком» – у нее же есть имя?! Майкл обернулся. Он увидел высокого и статного мужчину лет пятидесяти с небольшой проседью на висках и в кипельно-белом костюме, который на фоне зеленой лужайки казался еще белее, что, по мнению Майкла, было совсем не уместно на похоронах.

      – Вам не кажется, что ваш костюм не подходит для этого события? У нас тут похороны вообще-то! И вы,