Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет…. Роман Борин

в один голос выдохнуло племя.

      И сразу же надрывно закричали дети, а следом заметались по берегу матери, натянули на головы шкуры мужчины.

      – Смерть! Сме-е-е-рть! – истошно завопила чья-то глотка.

      Вселенная вырвалась из сердца Вождя и снова стала необъятной. Холодные струи, словно намереваясь пронзить насквозь, выводили Вождя из шока.

      Племя металось по лагерю, а Вождь неподвижно стоял под ливнем, сжимая в ладонях орудие убийства.

      «Убийца я… Началось… Смерть от наводнения… Айо уже мертв… Все мы тоже умрем… Убил я… Соплеменника… Первый раз… Последний суд…» – ярко, но хаотично отрывисто вспыхивало в его сознании…

      …Люди догадались наконец-то забиться в хижины. Жилища оказались прочнее, чем об этом думали. Даже плетеные шалаши сразу не пропустили дождь, сохранив внутри себя скудные запасы сушеной рыбы и вяленого мяса.

      И только Вождь стоял над неподвижным телом Айо под хлесткими ударами безжалостной воды…

***

      …Вызванный ливнем первый страх прошел. Мужчины свою волю сжали в кулаки. Концентрируя в себе мышечную силу, дикое желание бороться до конца и простое упрямство охотника, каждый из них бросился в эту демоническую мглу, прорвался к шалашу, где хранились продукты, и, старательно завернув драгоценную ношу в плотную козью шкуру, содранную со своего торса, рывками возвращался в хижину.

      Получая в руки разодранные сильными отцовскими пальцами куски, дети переставали плакать, с жадностью набрасываясь на еду. Взрослые тоже ели. Расчет бы прост. Прятаться в хижинах долго не имело смысла: рано или поздно большая вода поглотит лагерь.

      Но чтобы куда-то идти, нельзя оставаться голодным. Глупо с обессилившими мышцами, пустым желудком тащить с собой еду, совершенно не ведая, что ожидает тебя впереди. Думать о будущем, даже ближайшем, в такой ситуации представлялось бессмыслицей. И, с тревогой слушая, как стремительные струи безжалостно дробят соломенную крышу над головой, люди торопливо поглощали пищу. Они ни о чем не думали кроме еды. А по мере того, как тело наливалось приятной тяжестью и теплом, укреплялась в глубоком подсознании каждого надежда.

      О том, что произошло перед самым началом большой воды, не вспомнил никто. Точнее сказать, об этом никто не обмолвился. Наверное, чувства, вызванные первым в истории племени убийством соплеменника, из-за нахлынувшей беды ещё не успели оформиться в мысли, опустившись в глубинные пласты памяти. О Вожде тоже никто не вспомнил. Где он сейчас: прячется ли в каком-либо укромном месте от ливня и холода, или жестокие волны уже смыли его в океан – никого не интересовало. Как будто и не жил на свете этот человек.

      Впрочем, сидя в своих хижинах семьями, люди не тревожились и о судьбах других соплеменников. Плотная стена воды, непрерывно падающей с неба, словно разъединила людей. Каждая семья готовилась спасаться отдельно от остальных – чем дольше и активнее сыпала с небес