Писать или не писать. Артур Юрьевич Газаров

стойко, несмотря на допрос с пристрастием со стороны родителей.

      Ночь прошла в жутких видениях, под утро проснулся в холодном поту. С Ольгой мы договаривались встретиться в пять часов.

      Без завтрака я засел за работу. Обед также пропустил и к пяти что-то все же нацарапал. Перечитывать свой опус не стал, свернул трубочкой и помчался к остановке метро.

      – Ты настоящий друг, талантище. Я в тебе не ошиблась, – Ольга обняла и поцеловала в щеку.

      Тонкий, едва уловимый запах духов.

      В этот момент чуть сквозь землю не провалился. Мне еще никогда так не было стыдно. Что я натворил? Позорище какое-то. Лучше бы сразу отказался. Нет у меня силы воли и никогда не будет.

      Стенгазета красовалась на видном и ярко освещенном месте, многие останавливались – студенты и преподаватели. Стенд я проскакивал на большой скорости, машинально поворачивал голову в другую сторону.

      Единственное желание: сорвать со стены газету и больше никогда не писать. Тысячу раз права Аида Львовна. Ну не мое это и не надо меня просить, заставлять, шантажировать…

      – Что натворил! – я схватился за голову.

      Теперь все будут смотреть на меня как на Витю Перестукина из мультфильма.

      К счастью, простудился и пришлось взять больничный. Надеялся, что через десять дней весь этот кошмар, висящий на стене, все забудут и газету сменит новый выпуск.

      В понедельник приехал в институт, деловито направился в аудиторию – слушать лекцию по статистической радиотехнике.

      На лестнице передо мной встала женщина лет сорока пяти в очках:

      – Алексей, можно вас на минуточку?

      Увидев мой растерянный взгляд, дама в клетчатом костюме пояснила:

      – Меня зовут Жанна Александровна, я редактор ВУЗовской многотиражки «Политехник». Слышал, наверное?

      – Неа, – искренне признался я.

      – Прочитала я твою статью в стенгазете…

      Наверное, в этот момент я покраснел как помидор. Сердце забилось и мне стало не по себе. Не знал, что и говорить, лишь невольно кивнул. Врать я не умел. Меня выдавало все: глаза, сразу краснеющие уши, нервные пальцы…

      – Знаешь, неплохо, но есть над чем поработать. Приходи вечером на занятия, в шесть.

      – Какие занятия? – у меня отвисла челюсть.

      – Журналистика. Я веду курсы. Как раз тебе надо подтянуться, все у тебя будет отлично. Пройдёшь курс молодого бойца и вперед, добро пожаловать, – подбодрила Жанна Александровна.

      – Хм…куда это? – дышать мне стало тяжело, будто в руках пудовые гири, пот проступил на лбу, и я потянулся за платком.

      – В «Политехник», редакция, это сто тридцать седьмой кабинет, будешь писать статьи.

      – У меня не получится.

      – Почему это? С чего ты так решил? – брови Жанны Александровны поползли вверх.

      – Я не умею писать, и в школе по литературе у меня всегда была двойка. Учительница мне сказала, что я бездарь и никогда не смогу научиться излагать свои мысли, – мой голос был подавленным, я смотрел в пол.

      Лучше