Последний романтик войны. Николай Иванович Липницкий

как вдовы у гроба, тучи, ползущие по серому унылому небу.

      Артур усмехнулся. Как вдовы у гроба. Какое мрачное сравнение! Можно было бы подобрать что-то более поэтичное. Например, как чёрные касатки по глади озера. Правда, касатки в озёрах не водятся, а океан никогда не бывает таким спокойным, как это тяжёлое, серое, словно свинцовая плита, небо. Конец осени. Скоро ударят морозы, задубеет безобразными комьями раскисшая земля и упадёт на землю первый снег, скрывая всю эту неприглядную грязь белоснежным покрывалом. Скорее бы уже.

      – Ну, где ты там застрял? – появился на лестнице Копатыч. – Шурпа готова. Снедать пора.

      – Сейчас, Старый. Осталось четыре деления.

      – Да брось ты! Сколько можно этот ретранслятор тестировать? Если бы было что-то, тестировщик давно бы дал знать.

      – Ладно, – всё равно, ведь, не отвяжется. – Иду.

      Арти выдернул разъём тестировщика из гнезда ретранслятора, и с сожалением посмотрел на него. В принципе, Копатыч прав. Но Артур привык всегда доводить дела до конца. Тоже и с боевым комбинезоном. Можно было накинуть бушлат. Протестировать ретранслятор – дел на десять минут. Ан нет. Оделся, как в бой идти. Просто, ещё свежо в памяти, как НАТОвский дрон гонял его по развалинам в то время, когда комбинезон мирно лежал возле кровати.

      Тогда он в одной повседневке проверял датчики ближнего периметра. Квадрик появился неожиданно и сразу отрезал все пути к блиндажу. Вроде и одетый, а, как голый. Ни, тебе, броневой зажиты, ни купола РЭБ, ни электронного целеуказания, ничего. С тех пор, Артур старался не расставаться с комбинезоном или, хотя бы, не отходить от него больше, чем на два шага. Да ещё и пару дронов-дронов истребителей над собой подвесил для надёжности. Закрыв крышку тестировщика, Арти отпустил истребители, спустился в подвал и поставил автомат в пирамиду у входа.

      Одинокая лампочка скудно освещала помещение, но света вполне хватало, чтобы не натыкаться на предметы. Хотя, предметов этих не так и много. Стол, найденный в своё время на остатках третьего этажа, две солдатские кровати вдоль стены, индукционная печь, масляный радиатор и полка с журналами дежурств и наблюдений. Наибольшее место занимала сложная конструкция из стеллажей и тумб, целиком заставленная аппаратурой. Копатыч сидел возле старого обеденного стола, и помешивал ложкой в котелке.

      В подвале было тепло, и Артур отключил системы подогрева и кондиционирования комбеза. Хотел раздеться, но в последний момент задержал руку на магнитной застёжке и передумал. Просто снял боевой шлем и положил его на стол возле левого локтя. По всему помещению разливался аромат мясного бульона. В животе сразу заурчало и рот наполнился слюной. Копатыч кряхтя поднялся, включил электрический чайник и принялся разливать шурпу по тарелкам.

      – Снял бы ты уже эту броню, – проворчал он, протягивая тарелку Артуру.

      – Нет. Сейчас поем и полезу наверх антенну проверять.

      – Далась она тебе? Вон, аппаратура работает, сбоев нет.

      – По регламенту антенна проверяется раз в сутки. Мне не нужно, чтобы засбоило в самый неподходящий момент.

      – Ты слишком перестраховываешься.

      – Лучше перебдеть, чем недобдеть.

      Это стало, своего рода, ритуалом. Изо дня в день в течении недели перед обедом они лениво спорили по поводу излишней дотошности Артёма, а, потом, молча сёрбали варево, которое Копатыч готовил каждый раз по-разному, но всегда вкусно. Разговор продолжался только после того, как оба складывали опустевшие тарелки в стопку и приступали к чаю. А чай был хорош. Заваренный на каких-то травках, он бодрил, придавал ясность мысли и будоражил. Копатыч заваривал его по своему особому рецепту и подавал в гранённых стаканах с мятыми древними железнодорожными подстаканниками.

      – Вот, ты всё аппаратура, да аппаратура! – начинал старый. – А ты знаешь, как мы в две тысячи четырнадцатом начинали?

      – Я уже в курсе, – мотал головой Артур. – Со старыми охотничьими ружьями против БМП.

      – Почему, старыми? Были и новые. И АКС ментовские были. Но никакой аппаратуры.

      – Тогда и дронов у ВСУ не было.

      – Но броня была! А мы – ничего, справлялись.

      – Старый, была бы твоя воля, мы бы все на мечи и луки перешли бы.

      – И перешли бы! Война была бы честнее. А не так, из-за угла, по подлому.

      – Война всегда подлая. И, когда мечами рубились, и, когда, каменными топорами.

      Копатыч – живая легенда санитарной зоны. Он неизменно жил на линии разграничения, радушно встречая каждого, кто приходил сюда по ротации. И не смотря на его образцово-показательный консерватизм, был отличным оператором охранных и разведывательных систем. Во времена СВО он в числе первых начал осваивать прорывные, тогда, технологии беспилотных летательных систем, и, со временем, стал одним из лучших дроноводов.

      Правда, тогда он был молодой тридцатилетний маркшейдер, только недавно спускавшийся в забой одной из донецких шахт. Да и сейчас, в свои сорок восемь, его вряд ли можно было бы назвать стариком, если бы не его абсолютно седые волосы, располосованное