Из цветов и любви. Евгений Сухов

я как мать Лилии, могу спать спокойно. Судьба Лилии в надёжных руках (надо было сказать «судьба моей дочери». Но Марь Иванна об этом забыла).

      А ночью поздно, когда начало светать, Лилия бесшумно разделась и ныркнула под одеяло.

      – Маша, ты опять у меня?

      – Не шуми мои нервы, – отвечает Маша.

      – Я ей судьбу, почитай, устроила. А она!

      – Как такой срам слушать? – сказала Маша.

      – Царевича-то кто тебе сподобил?!

      Лилия онемела. Маша пнула ее.

      – Как? Ты?! – сказала Лилия.

      – Нет, соседка! Конечно, я.

      – Как?

      – Раз – и готово.

      Позвонила от твоего имени и назначила судьбоносную встречу. Так как-то, по сценарию.

      – Ты маленькая колдунья, – сказала Лилия.

      – А в царство поедешь?

      – Как поеду? Он не звал.

      – Вы же целовались.

      Лилия молчала: откуда она всё знает? Точно, маленькая колдунья.

      – Ну… немножко, в щёчку.

      – Видишь. «После того, что произошло, Вы просто обязаны пригласить меня в царство!». Так и скажи ему.

      – Маша!

      – Дело говорю. Фортуной управлять надо.

      – А у него нет царства, – сказала Лилия.

      – А что есть?

      – Другой мир. И в него можно спуститься, побывать там.

      – Еще интересней.

      – Страшно.

      – Дуй в другой мир, я всегда с тобой.

      Такого Лилия от Маши не ожидала. Лилия прижала сестрёнку к себе. Откуда она всё знала? Она хотела, но не решалась спросить Машу, что ждёт её завтра. И сердечко билось у неё громко и часто. И уже было завтра.

      На берегу стояло пугало одетое, как примадонна прошлого. И даже волосы были такие же, как из медной проволоки, с бантом на башке. И шляпка из помойного ведра. И вдруг она как завопит… И что-то попсово-тошнотворное. Тут Лилия и проснулась. Будильник продолжал вопить и надо было вставать. Но было темно. «Видно, электроника сошла с ума, и надо менять будильник», – подумала Лилия. И запустила в него подушку.

      Но он упорно стонал от счастья. Пришлось вставать. Но почему темно? Лилия подошла к окну – лил дождь, дома напротив не было видно. Ей захотелось заплакать.

      – Не плачь, придёт, увидишь, – сказала Маша.

      – Думаешь?

      – Вижу. И будет всё замечательно.

      – А как же я пойду в парк?

      – Распогодится. Или в сапогах папиных. А туфельки в сумочку.

      – А в метро?

      – Зачем?

      – Ты лети.

      – Это как?

      – Раз и готово! Даже интереснее.

      Сапоги, сапожки, кот в сапогах. Удивятся кошки: ах! ох! ах!

      Все в туфельках летать могут. А ты в резиновых, рыбацких, в платьице белом, – так никто не летал.

      Это тело летать не может, а душа! Если она есть – запросто!

      Она одела сапоги. Вернее, запрыгнула в них с разбега и вышла на улицу. Все смотрят. Стройненькая, юная, а в сапожищах. Зато ножки не замочишь. Прекрасно! Не совсем… не взлеталось. Она прыгала, руками махала, но не взлетела. Только прохожих рассмешила или напугала.

      – Вот видишь, в сапогах не получается, –