Женщина в жизни великих и знаменитых людей. М. Дубинский

Лаура, назови ту силу,

      Что так тело к телу трепетно влечет!

      Назови, Лаура, то очарованье,

      Что насильно сердце сердцу отдает!

      То она вкруг солнца учит обращаться

      Стройные планеты вечной чередой,

      И вокруг владыки звезды те кружатся,

      Словно ребятишки вкруг своей родной.

      И впивает жадно каждая планета

      Золотистый дождик солнечных лучей,

      Пьет огонь и силу из сосуда света,

      Как из мозга члены жизненный елей.

      Солнечную искру с солнечною искрой

      Сочетал любовно мировой закон…

      Не любовь ли движет сферы мировые?

      Не на ней ли остов мира утвержден?[69]

      Не напоминают ли эти строфы заключительный аккорд «Божественной комедии»? У великого итальянского поэта любовь «движет солнце и звезды», у великого немецкого поэта, пылавшего идеальной страстью к его возлюбленной, любовь также движет сферы мировые.[70] Ясно, что чувство, выраженное в этом стихотворении, только рефлективное. Подобно тому, как нищий, воображая себя в минуты голода за празднично убранным столом, действительно чувствует удовольствие от богатых яств и напитков, нарисованных его расстроенным воображением, – страдавший от житейского голода Шиллер так же переживал мысленно пламенную страсть, волновавшую когда-то родственных ему по гению поэтов, так же радовался их радостями, страдал их горем и так же отливал в звонкие стихи свои выдуманные, но не реализованные чувства…

      Такою же точно фантастичностью отличается удивительная женская головка, обрисованная им в других стихотворениях, посвященных Минне. Одно время думали, что под Минной поэт разумел некую Вильгельмину Андрею; но мысль эта была оставлена. Между тем стихотворения, навеянные выдуманным образом, так и дышат правдой. В них чувствуется биение настоящей жизни, и воображение невольно рисует контуры прекрасной, но грешной женщины, когда юный, неопытный, ничего еще не видевший, но все уже предчувствовавший своим поэтическим откровением поэт шепчет в порыве искреннего негодования:

      Странно мне, непостижимо,

      Минна ль милая идет?

      Как, она проходит мимо

      И меня не узнает!

      С свитой франтов выступает

      И тщеславия полна,

      Гордо веером играет…

      Нет, да это не она,

      С летней шляпки перья веют –

      Подаренный мой наряд.

      Эти ленты, что алеют, –

      «Минна, стыдно!» – говорят.

      И цветы на ней. Не я ли

      Эти вырастил цветы?

      Прежде чем они завяли,

      Изменила, Минна, ты.[71]

      Бедный поэт! Он, у которого не было почти хлеба, который дни и ночи проводил в тяжком труде, рисовал себя в положении страстно влюбленного юноши, подносящего

69

Пер. Н. Гербеля.

70

В подлиннике сходство еще более замечательно: Shpären in einander lenkt die Liebe,//Weltsysteme dauern nur durch sie.

71

Пер. Бенедиктова.