Как я помню этот мир. Виктор Винничек

Отец, в чём был, бросился в воду и ухватил за сломанную часть удилища, подтянул, не поднимая его, к себе, и взялся за леску. Огромная не ведомая мне доселе рыба всплыла на поверхность. Отец создал слабое сопротивление, и рыба плавно ушла на глубину, потом он слегка стал натягивать леску. Рыба всплыла, глотая воздух, начала отчаянно сопротивляться: нарезала круги, била, хвостом, вставала на дыбы. Одно неверное движение, и рыбина оборвёт тонкую леску. Отец плавно продолжал подтягивать рыбу к берегу, держа леску в натяжении, не давая из воды глотнуть кислорода. С каждой подтяжкой рыба всё больше хватала ртом воздух и выбивалась из сил. Вот она у берега последний раз ударила хвостом, разбросав брызги в разные стороны, и ослабев, легла на бок у ног победителя. Отец волоком вытащил рыбу на песок. Тут она неистово стала биться о землю и сорвалась с крючка. Так бы и ушла, если бы отец к этому времени не успел зайти со стороны воды. Он подхватил рыбу руками, прижал к груди и вышел на траву. Вода струйками стекала с брюк на босые ноги, а он улыбался во весь рот, прижимая рыбу к груди, ещё не веря своей удаче. На конец, он пришёл в себя, положил рыбину на траву, снял с себя брюки и стал отжимать их. Я смотрел на рыбу. Она продолжала дышать, широко раскрывая рот, по привычке шевеля жабрами. Какая она красивая, одни красные плавники чего стоят. Отец сказал, что это голавль и ещё раз взял в руки рыбу:

      – Более двух килограмм потянет, – сделал своё заключение отец.

      Потом мы пошли купаться. Я с удовольствием барахтался у берега. Как мог, пытался плыть по-собачьи, вспоминая науку деда. Отец с начало смеялся надо мной, потом взял кусок хозяйственного мыла, вымыл с головы до ног. Вытер полотенцем, надел чистое бельё, которое он привез с собой, знать заранее спланировал купание, чтобы не греть воду в квартире. Посадил сушиться на солнышке, на свою телогрейку, а сам начал плавать вдоль реки против течения, так быстро, что у меня дух от зависти захватывало. Он плавал разными способами: кролем, брасом, баттерфляем, на спине, нырял под воду, чем меня сильно напугал, долго не всплывая.

      – Кто тебя так научил плавать? – спросил я, когда он кончил называть виды плавания и демонстрировать своё умение ими плавать.

      – Друг в армии! До армии я плавал только по-собачьи, и в сажёнки, – ответил он.

      Довольные, после сушки папиных штанов, мы перекусили и поехали домой. На крыльце нас встретил Зенок, и высмеял наши удочки, привязанные к мотоциклу. Отец показал наш улов. Зенок от удивления открыл рот и с отвисшей губой принёс из дома пружинные весы, потребовал у меня взвесить улов. Мы с отцом согласились. От запаха свежей рыбы соседские коты, сбежались к нам. Подбежали и ребята, игравшие в ближайшем сквере.

      – Весь улов весил три килограмма семьсот грамм, голавль – два шестьсот. Значит, сын поймал один килограмм сто грамм, – сосчитал отец в уме, обучая меня счёту.

      Тут Зенока понесло, он сказал, что его отец начальник. И он купит ему в магазине в Вороново, новую настоящую удочку. А не такие как у нас палки с пробками, тогда он наловит больше, чем мы рыбы. Отец усмехнулся,