Росинант. Иван Власов

я жизнь – без дела, любви и детей. Мне нужно было поставить перед собой цель, которая сможет меня вытащить из этой бездны.

      Это происходило сразу после пандемии. Все проекты в один миг рухнули. Все то, во что я вкладывал деньги, да и всего себя, в один миг стерлось. Я обессиленно наблюдал за тем, что происходит, без всякой надежды.

      В страшных снах я карабкался по дереву, пытаясь удержаться рукой за сучки, но они оказывались гнилыми и ломались, и я кубарем летел вниз. Жизнь – бескомпромиссный учитель, рубит как хочет. Я не мог позволить себе вывесить на входной двери табличку «Закрыто» и просто исчезнуть. Совесть – это нерв души.

      Долги, суды, проклятья. Все это сплелось в один узел проблем, и чтобы распутать его, требовалось время. Кровать не заправлялась месяцами. Нужно было что-то делать. И вдруг телефонный звонок от моего дяди, который стал настоящим спасением. Его предложение было неожиданным, но я сразу ответил: «Да, давай попробуем».

      Так я в августе, в конце строительного сезона, начал работать на грузовой машине с краном. Дома, дачи, дорожные работы – все это постепенно подходило к концу. Горячий сезон строительства заканчивался. Права на управление автомобилем свыше трех тонн я получил сразу, так как мой водительский стаж на легковом авто – десять лет. У дяди в гараже эта машина стояла уже год без водителя. Вот и решился.

      Автомобиль японский, руль с правой стороны, трансмиссия механическая. Никогда не управлял таким, и по габаритам, и по тоннажу, с открытым кузовом, да еще и с крановой установкой. Механик я никакой. У меня нет опыта, да и не интересовала раньше подобная работа. Но свою машину я тщательно подготавливал к работе: зачищал, красил, укладывал напольное покрытие в кузове.

      Мне всегда было интересно, как маленький человек управляет такой громадиной. Ведь только колес не меньше шести, это даже не считая тех, которых совсем не видно, но они точно есть. А еще нужно понять, как она въезжает в узкие улочки и паркуется. Как делает столько сложных действий, и все это на маленьком пятачке, разбрасывая свои огромные лапы, чтобы не завалиться на бок. А еще, как у нее хватает сил тянуть за собой столько разных и тяжелых предметов.

      Водители этих машин не боятся тяжести и высоты. Они очень расчетливы и точны. Наверное, поэтому такие мужики и говорят на другом языке. Но так, чтобы каждый понял. Я всегда слышал от них немало слов, от которых в один миг чувствуешь себя тем, кто ты есть на самом деле. И не поспоришь, и не возразишь. Ведь они управляют такой махиной, создали свое особое братство и общаются на одной волне. Даже знают, в каком месте стоят «дорожные русалки» и «голодные оборотни». В этой большой семье принято рассказывать о том, что происходит вокруг, без утайки, и, конечно, помогать друг другу без всякого умысла или жажды наживы.

      Для них нет ничего постыдного в дырках на штанине или пятнах на робе. Главное, что ты за человек и какой у тебя объем топливного бака. Черное густое золото – это валюта, которой никогда не бывает много.

      Вначале помогал брат – занимался моим обучением, а позже выделили инструктора. Было страшно. Вечно мокрая спина, трясущиеся руки, непонимание элементарных действий. Грузовик совсем не короткий, семь метров в длину. Каждый въезд и выезд в дачных поселках по их узким улицам – большая проблема. Задний же ход можно контролировать только по боковым зеркалам. Это одна часть работы, еще надо и выгружать: стропы, опоры, траектории.

      Но самый ужас – это вероятность перевернуться, сломать стрелу, порвать трос. Я догадывался, что человек может научиться всему. Медленно, через страх, но я двигался, аккуратно, запоминая все тонкости.

      Как-то инструктор с уже красным лицом, видимо, от сильного личного переживания и осознания ответственности за мои возможные разрушения, заорал в полный голос: «На ручник ставь! Выходи!» Я дергаю вверх ручной тормоз. Но никаких видимых изменений не происходит. Машина продолжает своевольно катиться. Все требовалось контролировать под пристальным и жестким надзором наставника, который в итоге мог не выдержать и сказать: «Отойди… Я сам сделаю».

      На второй день обучения монтируем железный лист.

      – Иди в кабину, садись за руль и езжай плавно на команду «Вперед». Я в кузове с грузчиками установлю металлический лист. Иди давай! – кричит он из-за сильного ветра. – Ты все равно не знаешь, как его монтировать.

      – Да, иду.

      На земле остаются глубокие следы от моего неуверенного шага по песчаным лужам. Пытаюсь стряхнуть с сапог налипшую глину. Лобовое стекло заливает дождь, то и дело приковываю взгляд к скрипящему стеклоочистителю. Дворники не поспевают за железкой и тянут задубевшую резинку, оставляя след.

      Все в один момент. Разом. Я слышу команду, нажимаю на педаль, и мой мокрый сапог слетает с ее поверхности. Машина резко дергается вперед. Моя голова вжимается в тело, плечи взлетают до макушки. Тишина. Сижу в оцепенении. Резко распахивается дверь.

      – Твою мать, ты нас там чуть не покалечил. Я же сказал плавно двигаться вперед. Куда рванул?! – от этой ситуации я опешил, растерялся и даже не обратил внимания на направленный на меня мат.

      Я вышел из машины как сурок,