Нимп. Этаж десятилетия. Владимир Евгеньевич Лазовик

овью. Следы от когтей ящера на его рубашке напоминали о недавней тяжелой схватке. Изможденный и раздраженный, он чувствовал, как каждый мускул ноет от напряжения.

      – Сегодня ты подвел меня, старик, – обратился он к Ксеносу, который плелся рядом, едва поспевая за Нимпом. – Совсем раскис. Наверное, в твои годы уже пора на пенсию. Больше я тебя на охоту не возьму.

      Ксенос, чей некогда угольно-черный мех теперь был украшен серебром возраста – особенно на морде, вокруг воротника и в области когда-то пышных усов, – бросил на Нимпа спокойный, почти философский взгляд. Он не обижался. Время брало свое, и он это понимал. Годы, проведенные рядом с Нимпом на этажах, бесконечные схватки и переходы между мирами, оставили на нем неизгладимый след. Он уже не был тем молниеносным охотником, грозой всех мелькающих теней. Но он все еще был рядом. Преданный, молчаливый спутник, готовый следовать за своим хозяином хоть на край мира. И в этой преданности была своя… сила.

      Нимп, преодолевая последние метры пути, уже различал шум рынка Баромников. Крики торговцев, звон монет, многоголосье разговоров – все это сливалось в единый гул, который с каждым шагом становился все громче. Он улыбнулся, предвкушая долгожданный отдых и горячую еду. Его желудок урчал от голода.

      Наконец, джунгли расступились, и перед Нимпом открылось пространство рынка. Это было яркое, шумное место, полное жизни и энергии. Многочисленные палатки и прилавки, уставленные самыми разнообразными товарами, тянулись вдоль извилистых улочек. Воздух был наполнен ароматами экзотических фруктов, пряностей, жареного мяса и… чего-то еще, менее приятного, но привычного для рынка – запаха пота, животных и немытых тел.

      Баромники, с их пышными, часто заплетенными в косы бородами, сновали между прилавками, громко торгуясь и обсуждая товары. Они были одеты в прочную, практичную одежду из кожи и грубой ткани, украшенную металлическими бляшками и заклепками. Многие из них носили на себе разнообразное оружие – мечи, ножи, топоры, луки. Это были мастера своего дела, искусные ремесленники и торговцы, которые ценили качество и надежность.

      Нимп, таща за собой тушу красного ящера, сразу же привлек к себе внимание. Несколько Баромников остановились, чтобы разглядеть его добычу. Их глаза, привыкшие оценивать товары, загорелись интересом. Они понимали, что шкура и кости этого зверя – редкость. И они были готовы заплатить за них хорошую цену.

      Нимп, удовлетворенно улыбнувшись, направился к центру рынка, где, как он знал, находились лавки скупщиков редких товаров. Он был готов к торгу. И он знал, что сможет выручить за этого ящера… целое состояние.

      Продираясь сквозь шумную толпу, Нимп направился в глубь рынка, где, как он знал, располагались лавки скупщиков редкостей. Воздух здесь был еще более насыщенным – к запахам фруктов и специй добавился резкий аромат сырой кожи, красок и чего-то… сладко-гнилостного. Нимп нахмурился, но продолжил свой путь, ловко лавируя между телами баромников, которые громко торговались, жестикулировали и время от времени оглядывались на его добычу с нескрываемым интересом.

      Наконец он увидел то, что искал – небольшую лавку, над которой висела вывеска с изображением черепа красного ящера. За прилавком стояла женщина-баромник с пышной, ярко-рыжей бородой, заплетенной в сложную косу. Ее глаза, маленькие и хитрые, оценивающе осмотрели Нимпа и его добычу.

      – Что ты предлагаешь, путешественник? – спросила она, ее голос был хриплым, но в нем слышались нотки… интереса.

      – Шкуру и кости красного ящера, – ответил Нимп, бросая тушу к ее ногам. – Свежатина. Только что с охоты.

      Баромница наклонилась и внимательно осмотрела ящера. Она потрогала его чешую, понюхала кровь, которая еще не успела засохнуть.

      – Неплохо, – сказала она, выпрямляясь. – Но… не идеально. – Она ткнула пальцем в несколько мелких порезов на шкуре. – Видишь? Повреждения. Это… снижает цену.

      – Это боевые шрамы, – возразил Нимп. – Они только добавляют… ценности.

      – Для кого-то, может быть, и добавляют, – усмехнулась баромница. – Но не для меня. Я – практичная женщина. Меня интересует только… качество.

      – И… сколько ты предлагаешь? – спросил Нимп, терпеливо сдерживая раздражение.

      – Десять золотых монет, – ответила баромница.

      – Десять?! – Нимп нахмурился. – Ты издеваешься? Этот ящер стоит… в десять раз больше!

      – Рынок, милый, – пожала плечами баромница. – Спрос и предложение. Сейчас… предложение превышает спрос.

      – Не говори глупостей, – сказал Нимп. – Шкура красного ящера – редкость. За нее любой скупщик отдаст… целое состояние.

      – Любой… кроме меня, – улыбнулась баромница. – У меня свои… приоритеты.

      – И какие же? – спросил Нимп.

      – Выживание, милый, – ответила баромница. – В этом мире… нужно уметь выживать. И… торговаться.

      – Я тоже умею торговаться, – сказал