Истоки Русского Раскола. Грани и смыслы. Сергей Пузырёв

враждебностью. Постепенная их замена во второй половине XVIII столетия на великороссов позволила государству попытаться проводить политический курс, вошедший в историю под названием единоверия. Его разработка относится к 1780-м годам, когда отмена для раскольников двойного оклада интенсифицировала поиск возможности соединить две ветви православия. Обратиться к Екатерине II с просьбой дать старообрядцам приемлющим священство архиерея принадлежала графу А. И. Румянцеву-Задунайскому и князю Григорию Потемкину В своих контактах со староверческими лидерами Стародубья эти влиятельные деятели екатерининской эпохи обещали поддержать эту идею. Однако, при претворении ее в жизнь камнем преткновения стало то обстоятельство, что раскольники выступали за подчинение непосредственно гражданским властям, не желая находиться в ведении Синода и епархиальных администраций. Тем не менее, в 1800 году уже при императоре Павле I, единоверие было учреждено в качестве особой организационной формы для раскольников, согласных войти в подчинение Синоду с сохранением своих дониконовских обрядов. Иными словами, обязательство принимать священство от господствующей церкви позволяло сохранить древний богослужебный чин».

      Здесь историк Пыжиков противоречит сам себе, утверждая о том, что правительство не занималось вопросами старообрядчества и в то же время повествует о том, что правительство вписало в конечном итоге старообрядцев в существующее общество. Отменив двойной оклад подушевой подати, которой при Петре I стало облагаться все население страны, а с раскольников, т.е. лиц, объявивших себя приверженцами старой веры, бралась в двойном размере. Бесполезно спорить с каким-либо демагогом имеющим статус профессора, и который может манипулировать информацией в своекорыстных целях. Однако надо согласиться с тем, что разработка принципов единоверия шла довольно трудно. К примеру, переговоры со стороны старообрядцев возглавили лидеры Рогожского кладбища в Москве, которые выступали как поверенные других регионов страны. Но власти оспаривали право такого представительства и якобы имеющегося отчуждение правящего класса от собственного народа, продолжая нивелировать старообрядческую идентификацию простонародья. Проводя его через школу гражданского воспитания, каковой в ту эпоху являлась господствовавшая церковь, а «раскольничья» тема в российских элитах вне единоверческого контекста практически отсутствует. И даже оппозиционные декабристские общества, вобравшие весь цвет высших слоев, не видели ни раскола, ни его потенциальных возможностей. А тема раскола осталась за рамками многотомных исторических изданий концептуального характера. Вызывает недоумение, когда ученый выдвигает подобные провокационные идеи, хорошо осознавая, что вся литература и наука до революции 1917 года находилась под патронажем РПЦ, которая не допустила бы ни какой публикации о конкурирующей