Необычайно обычная жизнь. Двадцатилетние тоже люди…. Алина Затонская

конечно. Присядь на скамейку, мы тут надолго! Итак, начнём. Сколько было лет моему псу, когда он отчалил в мир иной?

      – Эм… так сложно сразу сказать.

      – Говори быстро, не задумываясь. Иначе, до свидания!

      – Три. Три года ему было.

      – Верно. Как звали мерзкую одноклассницу, которая распускала про меня слухи в 6 классе?

      – Ха, это просто, Катя!

      – Ну допустим, интуиция у тебя на месте. Кто из твоих друзей сел задницей в крапиву, по твоей вине? Ну, на дне рождении Славы, даю тебе подсказку.

      – Миша, точно он. Мы тогда ещё с тобой думали, как увернуться от подзатыльника его ненормального гиперопекающего папаши.

      – Угу. Так, а сколько у меня было личных дневников?

      – Семь! Один с красной розочкой на обложке, три одинаковых черных; тогда у тебя был депрессивный период, как ты говорила. Один с жирафом – время твоего бума инфантильности. И тогда ты хотела найти своего «внутреннего ребенка», прочитав об этом в странном журнале.

      – Ничего подобного, он не был странным!

      – Один в розовые сердечки, тогда тебе навязали желание найти парня и любовь до гроба; ну и один с нашей совместной фотографией на обложке. Я там таким стремным вышел, жуть какая-то. Выглядело, как книга для отпугивания демонов, честное слово.

      – Ха, а вот и неверно. Их было 8! Дневников было 8!

      – Точно, забыл. Восьмой ты сделала сама. Из кучи какой-то ткани и сушёных цветов. Зрелище на любителя, если честно, но тебе он так нравился.

      – Не правда, это была обложка в стиле…

      – В стиле «Рустик». Ну или чокнутый натуралист. Твои слова, между прочим.

      – О мои боги, Джэф! Это ты, точно ты!

      – Что и требовалось доказать, Ами. Но я рад, что в этот раз твоя проверка была щадящей. Помнишь, что ты устроила в 10 классе?

      Как описать мои чувства в тот момент? Знаете, даже слов подобрать не могу. Все, что мы делали, так это ржали, неистово, словно бешеные лошади. Мне давно не было так хорошо. Я даже подумывала, что стала бесчувственной мразью.

      О-о-о, и я вспомнила сейчас ту ужаснейшую фотографию из дневника #7. И как Джэф это терпел? Бог ты мой, как же тепло стало на душе!

      – Слушай, Ами. Я, конечно, понимаю, что ты натура творческая и переменчивая, но что за реакция у тебя была вчера?

      – Джэф, ну что ты, как маленький. Тёмный парк, плешивые кусты и силуэт какого-то мужика. Нормальная такая атмосфера, как считаешь?

      – Нууу… не поспоришь. Причина только в этом? Я же вижу, что ты какая-то не такая.

      – Джэф, люди меняются. И хорошо, что я не такая, значит, я не деградирую. Развиваюсь, живу и делаю всё, чтобы лет через 50 меня не настигла деменция. Не хочется быть обезумевшей бабкой в старости. Хотя, я и сейчас не особо нормальная…

      – Нет, Ами, я не про это. Я вижу, что твоя душа не спокойна. Ты больше не походишь на ту любопытную, свободолюбивую Ами.

      – Когда это ты душой интересоваться начал? Помнится мне, что наши разговоры о бесконечно вечном заканчивались твоими