Углицкое дело. Сергей Булыга

откуда! – повторил Маркел. – Ведь как же все рассказывают? Что эти подошли к нему, и Осип говорит: какое на тебе ожерельице, государь, славное, дай посмотреть! И вот если на нем было ожерельице, так ведь же не бабье, на шею, а наше, на ворот, а ворот на рубахе, а рубаха у царевича какая? – не посконная, атласная, а если сказали, что лежал как голубок, значит, она была белая, потому что ни на красной, ни на синей кровь так бы не была видна. Ведь так?

      Шуйский помолчал, похмурился, после сказал:

      – Ну, может, и так, я не знаю. Только какая нам с этого польза?

      – Великая, – сказал Маркел. – Потому что… – И тут он на всякий случай осмотрелся, после подступил ближе к боярину и очень негромко добавил: – Теперь надо только узнать, кто его обмывал, и у того спросить, какая была рана.

      Сказав это, Маркел отступил и посмотрел на Шуйского. Шуйский же еще сильнее помрачнел, после чего спросил:

      – А дальше что?