Легенда о Пустошке. Алексей Доброхотов

Вечно несешь всякую глупость. Не приведи, Господь, еще и по ночам приходить будет, – перекрестилась троекратно и выдала, – Придется в Москву везти.

      – Кого? – опешил дед, – Ты что?.. Как?.. Без мосту?! Моста нет!

      – Так сделай, – топнула ногой самогонщица.

      – Как, я его тебе, итить твою макушку, сделаю? Делать мне больше нечего!? – возмущенно замахал руками старик.

      – А что тебе еще делать? На печи лежать? Самогон жрать? Котов мучить? – напустилась на него супруга.

      – Сдурела! Ты знаешь, как мосты делаются? Где я его тебе тут сделаю! Один! Тут, итить твою макушку, бригада нужна с трактором! Бревен штук тридцать. Я, тебе что – бульдозер?! – выпалил дед и даже взмок от волнения.

      – Сам – дурак. Что столбом вырядился, черт лохматый? Гроб, иди, делай. Тут тебе бригада не нужна, – парировала жена, – Как без гроба хоронить будем? Подумал?! Не в простыне? Не собака. Как людям в глаза глядеть, когда они ее забирать станут?

      – Кто? Кого? Куда? – хлопнул глазами старик.

      – Ну, не меня же? – подбоченилась круглая самогонщица, – Размечтался! Надюху, твою, конечно. Люди. Путь-то не близкий. Слыхал, что Марья сказала? Она без того не успокоится. Так что иди, гроб делай! Тут мы и без тебя справимся.

      Негоже возле покойницы перепалку устраивать, а с дурной бабой ругаться и того хуже. Махнул дед рукой и вышел из дома. В дверях столкнулся с Элеонорой Григорьевной, чуть всю воду из ведер себе на ноги не выплеснул.

      – Ты что, очумел! – кинула она в спину.

      – Иди. Вот иди и вразуми бабу неумную, итить твою макушку, – в сердцах выпалил старик, не оборачиваясь, и пошел по размытой улице в сторону дома, разбрызгивая грязь.

      * * *

      – Странно как-то это даже и слышать, – произнесла Элеонора Григорьевна, когда узнала суть обнаруженного завещания, – В истории такого еще не случалось. Хотя время сейчас иное. Странное. Теперь все может быть. Но Москва… это так далеко. И потом пустят ли ее туда?.. Красная площадь все-таки. Думаю, что это невозможно.

      – Что же нам делать? – растерялась Вера Сергеевна, – Как последнюю волю исполнить?

      – Если исполнить невозможно, то не стоит и пробовать. И потом все эти истории о последней воле, по-моему, полная несуразность. Нет ничего после смерти. Это установленный наукой факт. И никого нет. Ничего не остается. Все исчезает. Некого бояться. Иначе, можно дойти до абсурда. Мало ли кто чего сделать после своей смерти захочет. Что же нам после этого всем на голове ходить, что ли? – высказалась бывшая учительница.

      – И то верно… – облегченно согласилась самогонщица, – А что если она по ночам приходить станет? Свое требовать?

      – Кто же это наговорил тебе такой глупости? – поинтересовалась Элеонора Григорьевна, – Марья, что ли? И ты, благоразумная женщина, мать троих детей веришь на старости лет в эти детские небылицы? Сама она всю жизнь занимается – не поймешь чем, так теперь и людей с толку сбивает. Повторяю, все это абсурдная дребедень. Верить в такие истории – ненаучно.

      – Что же