Фантом мести. Вера Михайлловна Гэн

По крайней мере последние пять лет точно. Ходит порой с приятелями в баню, иногда лежит в ванне. Раз в неделю. Анжела уверяет, что он родной брат Гингемы, боится воды. Если бы он так же мог растаять в ней!

      Но, к сожалению, Он не тает. Сидит, развалившись за столом, потягивает вино из бутылки, а их у него целый бар в гостиной, и вдобавок курит!

      Вот к чему она никак не может привыкнуть, так к запаху дыма в квартире. А Он дымит как паровоз. Нисколько не стесняясь и не спрашивая, нравится ли это ей, знает, что нет, и чихая на то, что ребёнку это вредно. Но сделать замечания она не осмелится. Это не обсуждается!

      Как и многое другое. Возьми себя в руки. Не осложняй. Он и без твоих замечаний найдёт к чему придраться. Вот, началось:

      – Плохо ты свою дочь воспитываешь. Грубит отцу.

      О, только не это! Анжела выскакивает из-за матовой стеклянной двери:

      – У меня завтра день рождения, а ты мне захудалую шоколадку суёшь!

      – А что мне тебе совать? Ха-ха-ха!

      Она со стуком ставит тарелку с едой перед мужем. Нервы, нервы…

      – Думай, что ребёнку говоришь.

      – Я не ребёнок! Мне уже пятнадцать исполняется!

      Ему только это и надо – ощупывает взглядом точёную фигурку, облизывается:

      – Пя–я–ат–на–адцать… Выросла доча. Взрослая совсем.

      Ты, что, подонок, не видишь, что перед тобой совсем дитя? Маленькая худенькая девочка, прижимающая к груди тряпичную мышь?! Плеснуть бы кипятком в его наглые глаза! Но она всего лишь пытается его образумить:

      – Взрослая, как же. Да ей двенадцати не дашь! В куклы вон играет!

      – А во что мне играть?!

      Ах, ребёнок, ребёнок, зачем ты усугубляешь?

      – Ты ведь уже поела? Вот и иди, не мешай взрослым.

      Она настойчиво подталкивает дочь к двери, но та упирается.

      – Вы мне ни компа, ни даже дешёвенького планшетика не купили!

      – Иди, кому сказала!

      – Живу, как пещерный человек, у меня даже телефона…

      Ей удаётся вытолкать дочь и захлопнуть дверь, но та стучит по стеклу с той стороны и докрикивает:

      – Нет!!!

      Он, довольный представлением, начинает есть, но почти сразу бросает вилку. Кривится, отталкивает тарелку, хватает бутылку.

      – Дерьмо. Меня от него тошнит.

      И она срывается.

      – А меня от твоего пьянства.

      И хотя она произносит это очень тихо, почти про себя, он слышит. И вскакивает в бешенстве:

      – Да я эти помои тебе на голову вылью!

      Толкает её в плечо. Она ударяется головой и спиной о шкафчики, ей больно и очень обидно. Слёзы всё же проливаются из глаз, она всхлипывает:

      – Я… после работы… по магазинам… готовила…

      Он что, не видит, как она устала? А всё потому, что старалась угодить ему!

      Его лицо искажает гримаса: злорадство, презрение, насмешка – всё смешалось в ней. Он встаёт, делает шаг к плите, снимает крышку с глубокой сковороды,