Архитектор. Олег Заянов

Так вот эта работа – она единственная, никто до меня этим еще не занимался, поэтому тут не может быть никаких правил, и если кто-то утверждает обратное – он ошибается и врет вам. Все эти законы и преподаватели очень опасны, если у вас есть какая-нибудь одержимая цель. А у вас всегда должна быть цель, если вы пытаетесь сделать что-то действительно этакое, чего еще не знал мир. Конечно, мою работу нельзя было отнести к чему-то выдающемуся, но я этим занимался. Я этим гордился. Я что-то делал, многие всю жизнь проводят, так и не сделав ничего. Если вы беретесь за какую-нибудь единичную работу, принимайте во внимание только фундаментальные принципы, но не правила. Нет никаких правил, если только вы не выпускаете серийный автомобиль. Первоначально, все великие люди были первооткрывателями и практически всегда их идеи были признаны неправильными, глупыми и безумными. В таком деле, как фантазия, нужно быть максимально открытым для всего нового.

      Уже дома я встал перед окном и задумался: а чему же я так недавно радовался? Это же не работа. Работа у меня была раньше, когда я, не утруждая себя, выполнял по проекту в неделю с поддержкой двух компаньонов. Сейчас же, то, на что я был обречен, работой назвать было трудно – это была сущая каторга. Я испытал это на себе в течение трех последующих дней.

      Может быть мне завести собаку? Я наблюдал за собачниками, из моего окна они кажутся счастливыми. Собака это единственное животное, которое ничего не делает кроме того, что отдает всю свою любовь и дружбу хозяину. Они зарабатывают дружбой на хлеб. Но это исключено. Я не такой ответственный для этого, забуду погладить или наложить поесть. Я даже себе забываю приносить еду. А что это в холодильнике? Какой-то учебник, прекрасно.

      Сегодня мы с Лерой поехали в гости к человеку, которому по ее наводке я и отделывал апартаменты. Вечер был скучным, для нас. Она была молчалива, последние два дня она меня тревожила. Может быть, что-то произошло? Вряд ли. На улице плохая погода и у всех людей болит голова. Верю, скоро будет потепление. Квартира была большая, двухуровневая, буквально двухэтажная, словно загородный дом. Мы никого не знали, точнее я уж никого не знал здесь точно. В доме были огромные окна, с большим подоконником. Именно на один из них мы и сели. И очень долго молчали. Я нервничал, мне казалось, что я делаю все неправильно. Прошло пару дней, а я еще не приступил к работе, это тоже меня волновало. Я ведь еще не осознал все масштабы.

      Зачем я сюда ее притащил, чтобы сидеть на холодном подоконнике и смотреть на проезжающие автомобили через темное зарешеченное окно. Скажи же что-нибудь. Ты же ее сюда притащил и за целый час еще ничего не сказал, почему ты все время молчишь? Нужно сказать что-нибудь смешное. Но у меня нет чувства юмора, не анекдот же ей рассказывать. Да и их я забываю сразу же, как услышу. Девушки любят когда их развлекают, но она уже зрелая женщина, какое это имеет отношение. Здесь жарко. Здесь очень жарко, под окном же батареи. Кто это придумал? Да это же я их сюда вставлял, а куда их было еще деть?

      – Ну