Инклюзиция. Алексей Небоходов

мертвое, – тихо сказала Мила, оглядывая двор.

      – Пока что, – ответил Данила, поднимая фонарь. – Но это может измениться в любую секунду.

      Данила первым вошёл в лагерь, велев остальным держаться позади. Его движения сделались аккуратными, почти кошачьими. Он медленно подошёл к костру и слегка пнул ногой кусок дерева, давно обугленный до чёрного блеска. Взгляд скользил по деталям, ловя каждую мелочь.

      – Они ушли в спешке, – наконец сказал он, наклоняясь над одной из банок. – Но почему всё цело?

      – Может, успели уйти, – тихо предположила Татьяна Павловна, подходя ближе. Она присела у костра, провела пальцем по углю и нахмурилась. – Уголь холодный. Никто не был здесь несколько дней.

      Олег, стоявший в стороне, заметил на одном из баррикадных столов рваную клеёнку, прикрывающую небольшую коробку. Он поднял её и обнаружил под ней старый дневник. Кожаная обложка потемнела от сырости, страницы слиплись, но на первой из них всё ещё можно было разобрать имя: «Николай Л.».

      – Что это? – шёпотом спросила Мила, подходя ближе.

      – Дневник, – отозвался Олег. Его голос был тихим, как если бы громкие звуки могли разбудить что-то невидимое. – Кажется, его потеряли

      Он открыл тетрадь, перелистывая страницы с осторожностью, чтобы не повредить влажную бумагу. Чернила кое-где расплылись, но часть записей всё ещё читалась.

      3 сентября:

      «Мы удерживаем лагерь. Эти существа не подходят близко, если костёр горит. Свет – это единственное, что их держит. Но дрова заканчиваются…»

      Олег замолчал, и его пальцы дрожали, пока он листал дальше. Следующая запись выглядела торопливой, строки шли неровно, как будто писавший был в панике.

      4 сентября:

      «Сегодня пропал Артём. Он пошёл за водой и не вернулся. Мы слышали его крики… Чёрт, я не могу это забыть. Это был не человеческий крик. Что-то жуткое, будто железо скрипит по стеклу…»

      Олег тяжело сглотнул. Его руки уже не просто дрожали, а заметно тряслись. Он перевернул страницу, и здесь чернила слились с пятнами, похожими на засохшую кровь.

      5 сентября:

      «Костёр почти догорел. Никто не спит. Они приближаются. Я чувствую, как от них дрожит сама земля. Если они прорвутся…»

      Запись резко обрывалась. Последняя фраза была вдавлена в бумагу так глубоко, что её можно было ощутить пальцами:

      «Они уже здесь».

      – Они знали, что это конец, – прошептал Олег, захлопывая дневник. Его голос дрогнул, когда он перевёл взгляд на Данилу. – Мы опоздали.

      Данила хотел что-то сказать, но его внимание привлекло движение Милы. Она осторожно обошла костёр и остановилась у баррикады. Её лицо побледнело, а рука медленно указала в сторону травы.

      – Данила, – её голос прозвучал напряжённо, почти сорвавшись. – Ты это видишь?

      Он подошёл к ней, пробираясь через груды мусора, и заметил, на что указывала девушка. В траве, едва видимый в тумане, лежал человек. Его тело было вывернуто под странным углом, а конечности напоминали