Зрински. Галя Зинько

покрытую крапинами и щербинами, застывшую то ли в смешной, то ли в зловещей позе. Нижняя губа повисла, обнажая неровные зубы цвета речного камня, в то время как верхняя, словно скованная глубинной мыслью хозяина, сбилась набок и, подвернувшись, застыла над клыком. Обычно острый взгляд графа заметно померк, в нём появилась усталость и как будто едва уловимая нежность. К кончику носа присох кусочек паштета. Граф так серьёзно о чём-то задумался, что ненароком съел весь завтрак. Обнаружив это, он тут же рассердился, оттолкнул тарелку и поспешил в сад, прихватив с собой зонтик, чтобы скрыться от ненавистного солнца.

      Скрипнув на крыльце заржавелым механизмом, Зрински распустил зонтик и зашагал по садовой дорожке, тяжело наступая на мелкие камешки гравия, хрустевшие под его подошвами. Граф ни разу не остановился подышать, он направился прямиком к огородам. По обыкновению выругался, проходя мимо фонтана, и ткнул по кривому стволу старой ивы. Сломанная калитка дважды хлопнула, и граф оказался на том месте, где вчера обнаружил ягоду. Сегодня она стала ещё ярче. Вчерашняя бледность отступила под лучами утреннего солнца, а отдохнувшая земля добавила мякоти увесистость. Ягода так и притягивала взгляд. Граф обтёр пальцем её тёмно-зелёный стебель, забрызганный мокрым от дождя грунтом, осмотрел тонкие усики, кучеряво стлавшиеся по грядке, и обошёл ягоду со всех сторон, утопая подошвами в мягкой почве. Тут он заметил, как сильно перепачкался, и гневно выругался: