Адвент-календарь. N Karma

посмотрела на меня секунд пять, обдумала, а после переменилась в лице и сделала так, как я велела.

      – Вот почему ты такая невыносимая? – сказала она в более снисходительном и дружелюбном тоне.

      – Не знаю, может, виною кризис среднего возраста?

      – Будешь чай?

      – Пожалуй, откажусь, не буду наглой.

      – Вот это правильно. – сказала она, улыбаясь.

      «1:1», – подумала она.

      Заварив чай, она села в своё кресло и стала поедать булочки, разговаривая и отчитывая меня параллельно. Но это было совершенно в другом тоне и имело иной контекст, потому я просто повиновалась и вела себя соответствующе. Когда булочки и чай закончились, она прекратила свой монолог, завершив этим процесс.

      – Теперь можешь идти. Я надеюсь, что ты будешь более адекватно себя вести.

      – Постараюсь, но порой мне сложно себя контролировать, ты должна понимать это, ведь я была на грани с жизнью…

      – Да, конечно, я помню. Хорошо, ступай.

      Попрощавшись, я вышла из кабинета и направилась в свою комнату.

      – Адекватно себя вести… Кто бы говорил? Она себя вела как консервная банка, что имела истёкший срок хранения, лет пять, и тут её вдруг взболтнули, как газировку, ей-богу.

      Придя в комнату, я упала на кровать, во всех смыслах этого слова, и стала предаваться размышлениям о том, что произошло сегодня. Но мой разум остановился на последнем случае, на госпоже «консервная банка». Мне было смешно, в какой-то мере я воспринимала это как нечто забавное, но осадок от выплеснутого негатива всё ещё оставался у меня.

      – Как же избавиться от него? Что же делать? – думала она – О, нарисую её во всей красоте!

      И я стала рисовать консервную банку, затем дорисовала ноги и руки, а на месте крышки – кривое от гнева лицо с открытым ртом и несколько фраз. Рядом её любимое кресло и стол, где были булочки и чай.

      – Если она это увидит – мне конец! – подумала она – Но разве меня это когда-то останавливало? К тому же, куда хуже, я и так в больнице для слабых головой.

      Дорисовав, я гордилась собой, но припрятала этот рисунок к остальным, к тем, что не для общего обозрения, ведь я часто замечала, что в комнатах роются.

      Отодвинув тумбочку, я приподняла линолеум и достала папку, что там находилась. Положив в неё, я не спешила класть обратно. Я достала старые работы и стала рассматривать их. Здесь был собран весь кошмар моей души, всё то, что выражало меня по-настоящему.

      – Разве такое можно показывать кому-то? Меня ведь никогда не выпустят из стен этого здания!

      Мой диагноз был куда проще: «Депрессия тяжёлой формы», ну и ещё парочка сопутствующих диагнозов. К такому выводу они пришли после того, как я попала в отделение больницы после попытки суицида, парочки тестов и моего «жизнерадостного» состояния. Типичный случай.

      Сначала я лежала в своей комнате, была даже проверка на прочность лампы, но вскоре мне пришлось смириться. Вывод: некачественно и зыбко. Меня тогда привязывали к кровати и пропитывали дни напролёт успокоительным. Тогда я и осознала, что вегетативное