Мальтийский рыцарь. Ева Арк

идеальной парой. Когда он сам женился на матушке, ему было всего семнадцать, а ей – шестнадцать. Через три года отец вступил в новый брак, на этот раз с сестрой нынешнего графа Сольё, которой тоже исполнилось шестнадцать. Однако она скончалась спустя два года во время родов. Поэтому отец всегда говорил нам с Мишелем, что следует жениться на девушке лет восемнадцати-двадцати, которая сможет родить здоровых детей.

      – А что Вы думаете по этому поводу, мадемуазель де Нери? – неожиданно спросил Ноэль у Булочки.

      Та вздрогнула:

      – Простите, я не расслышала.

      – В каком возрасте лучше вступать в брак?

      – Я думаю, когда почувствуешь, что жить не можешь без другого человека!

      – А каково Ваше мнение, кузина? – Ноэль перевёл взгляд на Камиллу.

      – Мне кажется…

      – Король! – не договорив, воскликнула Камилла.

      Из дворца под руку с дамой вышел высокий мужчина в белом кафтане и меховой безрукавке. Из-за смуглого лица и чёрной бороды с проседью Генриха II невозможно было спутать ни с кем другим. Что же касается дамы, то это была его фаворитка Диана де Пуатье. Камилла подумала, что придворные льстецы сильно преувеличивали, на каждом шагу восхищаясь её неувядаемой красотой и молодостью. Вдова Великого сенешаля Нормандии вполне выглядела на свои пятьдесят девять лет: её мраморное лицо прорезали морщины, глаза заплыли, а рот был, буквально, с булавочную головку. Однако вот уже двенадцатый год Диана управляла королём и Францией.

      Прищурив свои светлые глаза, король обратился к дофину:

      – Я вижу, Вы проигрываете, сын мой!

      – Да, сир, – признался Франциск. – Но сейчас мы с братьями возьмём реванш!

      – Вы не должны забывать о своём слабом здоровье, монсеньор, – в свой черёд, принялась мягко отчитывать Диана дофина. – Вы можете простудиться.

      – Да и Вам, мадам, не мешало бы поберечься, – добавила она, обращаясь к шотландке. – Ведь Ваше недавнее падение с лошади лишило Францию наследника.

      В ответ Мария Стюарт скорчила кислую мину, однако не решилась возразить королевской фаворитке.

      – Пожалуй, я присоединюсь к Вам, сын мой! – в этот момент сказал Генрих II.

      Нагнувшись, король слепил снежок и нацелился им на свою невестку:

      – Защищайтесь, мадам!

      Обольстительно улыбнувшись ему, шотландка ловко увернулась и, в свой черёд, залепила свёкру снежком в грудь.

      – Ах, так! Вперёд, моё воинство! С вами Бог и король!

      Вместе с сыновьями Генрих бросился в атаку, обратив в бегство девушек.

      Глядя на эту сцену, Камилла подумала, что если свою мать королевские дети уважали и боялись, то у отца всегда находили защиту и душевное тепло. По крайней мере, у неё сложилось такое впечатление за месяц пребывания при дворе. Несмотря на это, король собирался выдать свою любимую дочь за умалишённого.

      Тем временем Генрих II закончил игру и снова присоединился к своей фаворитке, вместе с которой удалился по направлению к покоям королевы. Видя это, противницы дофина приободрились