Падение на Юпитер. Demaсawr

панике я схватился за трос и подтянулся к кораблю так резко, что стукнулся шлемом о борт. Визор противно хрустнул. Меня бросило в холодный пот от ужаса – а вдруг разбил?! Я зажмурился, медленно приоткрыл один глаз – порядок, стекло цело.

      Теперь нужно связаться с «Олимпом». И побыстрее! Я нажал на кнопку переговорного устройства.

      – Диспетчер, диспетчер! – хотелось крикнуть, но из горла вырвался сдавленный свист.

      Передатчик молчал в ответ. Его заклинило на частоте, по которой я говорил с Каем.

      Корпус корабля задрожал.

      – Кай!!! – заорал я не свои голосом. – Я все еще снаружи! Дергай стоп-кран!

      Кай не ответил.

      Двигатели «Олимпа» вспыхнули синим.

      Трос между мной и кораблем стал снова натягиваться. Я быстро отстегнул фиксатор и в отчаянии смотрел, как корабль начал от меня отдаляться.

      В груди что-то сжалось – мне стало холодно и душно в скафандре, как будто воздух вот-вот закончится. Нет, кислорода достаточно. И паниковать еще рано. Надо думать. Надо…

      В наушнике щелкнуло.

      – Зафиксировано несанкционированное отделение страховочного троса, – произнес приятный женский голос. – Аварийный протокол активирован. Идентификация астронавта: технический специалист третьего класса Деос Зед. Запустить процедуру спасения?

      – Только тебя сейчас не хватало! – рявкнул я, срываясь на хрип.

      Рука сама дернулась к мини-компу на предплечье – и ИИ замолчал.

      Так, спокойно. Кай должен меня услышать! Я снова включил передатчик:

      – Кай, твою мать, ответь!

      Молчание. Ни шороха, ни помех – как будто я кричу в пустоту.

      – Диспетчер! Капитан! Кто угодно! Я снаружи!!!

      – Шанс того, что вас забыли за бортом, составляет ноль целых тридцать четыре сотых процента, – снова ответил мне женский голос.

      Я вздрогнул.

      – Что?!

      – Ваше отсутствие на борту, – миролюбиво сообщила мне искин, – не зафиксировано системой мониторинга экипажа.

      Я задохнулся.

      – То есть ты, микроволновка говорящая, опять ошиблась?!

      – Шанс программной ошибки: ноль целых семь сотых процента.

      Я чуть не взвыл от злости.

      – Да тебя вообще вырубить надо было после реактора!

      Гадина смолчала в ответ. Отключилась? Очень на это надеюсь.

      Внезапно меня крутануло, потом отбросило. Визор осветился вспышкой – двигатели «Олимпа» перешли в полетный режим.

      – Включаю турбинный модуль для коррекции траектории, – пропела на ухо искин.

      – Что?! Не смей!

      Не успел я опомниться, как скафандр содрогнулся, в груди сперло – и меня отшвырнуло в сторону Юпитера.

      – Чертов искин!!!

      Я со всей дури ударил кулаком по панели на предплечье, надеясь, что сломал ее и заглушил систему раз и навсегда.

      Турбины пискнули, замерли. Снова наступила тишина. Только мое хриплое, судорожное дыхание нарушало ее. Меня продолжало крутить, как винтик в невесомости.