Начало перемен. Мария Илясова

даже если они мне не нравятся, даже если они противоречат моей натуре.

      Мы гуляли по парку, погруженные в тишину ночи, когда вдруг я услышал пронзительный крик. Это был женский крик, полный ужаса и отчаяния, пропитаный болью. Инстинкт, который, казалось, дремал во мне, сработал мгновенно. Я отпустил поводок Грома, который, к счастью, был настолько тупым, что не понимал, что происходит, и побежал на звук, не раздумывая ни секунды, забыв обо всех своих планах.

      Я не знал, что там происходит, но я знал, что должен помочь, что не могу просто так пройти мимо, сделать вид, что ничего не слышал. Мой долг был защитить невинного человека от беды.

      Добежав до места, откуда доносился крик, я увидел ужасную картину, которая заставила меня вскипеть от ярости. На земле лежала девушка, а какой-то мерзкий тип пытался сорвать с нее одежду, нанося ей при этом удары. Я узнал ее. Это была та самая девушка, которая облила меня кофе утром, которая посмела дерзить и пререкаться. Арина Соколова.

      Я почувствовал, как во мне нарастает ярость. Я не мог поверить своим глазам. Как он посмел тронуть ее? Как он посмел так с ней поступить?

      Я подбежал к нему и схватил его за плечо, оттащив от Арины.

      – Что ты делаешь, ублюдок? – закричал я, сжимая его плечо с такой силой, что он вскрикнул от боли.

      – Это не твое дело, – прорычал он, стараясь вырваться из моей хватки.

      – Это мое дело, – ответил я, сжимая его плечо еще сильнее. – Убирайся отсюда, пока я не вызвал полицию.

      Тип, увидев мой гнев, понял, что лучше не спорить. Он вырвался из моей хватки и убежал, словно трусливый пес.

      Я повернулся к Арине. Она лежала на земле, тряслась от страха и смотрела на меня полными слез глазами. Я почувствовал, как мое сердце сжимается от боли.

      Я не знал, что делать. Я не привык к таким ситуациям. Но я знал, что должен был ей помочь. Я должен был ее защитить.

      После того как этот подонок убежал, оставив Арину лежать на земле, я почувствовал прилив какой-то странной смеси гнева и жалости. Она дрожала, как осиновый лист, и ее глаза были полны слез. Я не привык к подобным сценам, и признаюсь, не знал, как себя вести.

      Я подошел к ней и, стараясь говорить как можно спокойнее, спросил:

      – Ты в порядке?

      Она не ответила, а только сильнее затряслась. Я заметил, что ее майка порвана, и она пытается прикрыть себя руками.

      Я снял с себя толстовку и осторожно накинул ее на плечи Арины. Она вздрогнула, словно от прикосновения к раскаленному железу, но все же позволила мне это сделать.

      – Надень, – сказал я, стараясь скрыть свою растерянность. – Так будет лучше.

      Она кивнула и, обернувшись в мою толстовку, почувствовала себя немного спокойнее.

      – Ты ранена? – спросил я, стараясь осмотреть ее, но она отшатнулась от меня.

      – Нет, – прошептала она, сжимая мою толстовку. – Спасибо.

      – Ты должна была вызвать полицию, – сказал я, стараясь придать своему голосу строгость. – Ты что, совсем не понимаешь, что