Матери. Михаил Александрович Коротков

здоровались по пять раз на день, а сегодня никого нет. На работе, похоже, все уже в курсе – старательно меня обходят, как прокаженную. Даже на прием не поставили – весь день просидела в ординаторской. Что теперь будет, не знаю. Мама Эмма собрала себе узелок с одеждой, на случай, если заберут. Второй день ревет. Какие обвинения предъявили свёкру, до сих пор неизвестно».

      Отец мужа, Отто Адамович Мезис, в 1937 году был арестован, как немецкий шпион.

      Рассказывает Эмилия: «После революции дедушка работал в лесу, смотрел за порядком, выделял участки под вырубки, подсаживал новые деревья – в лесу был порядок. У него было много друзей, и вот кто-то из них донес на него (может не по своей воле), что он немецкий шпион. В 1937 году деда арестовали, тогда это было повсеместно, в селе многих арестовывали. Дед в застенках продержался 9 месяцев и умер, реабилитировали его уже после смерти Сталина.

      В 1938 году у мамы родилась дочка Нина, а в 1939 году – сын Володя. Нина всегда была смуглой и темненькой (в бабушку Эмму), а Володя рыженький, беленький (в отца).

      После ареста свекра, мама осталась с двумя детьми и свекровью, бабушкой Эммой, которая ей помогала по дому и с детьми. Мама работала в больнице, туда приезжало много врачей с фронта, передохнуть и поработать в тылу (потом опять на фронт). Так вот, мамина подруга всем представляла мать, как сноху врага народа, чтобы были в курсе. Вообще, мама была «под колпаком НКВД», много рассказывала об этом, у неё даже был готов узелок на случай ареста. Ее оставили в покое только после войны».

      Письмо Елены сестре Варваре 14.07.1941:

      «Здравствуй дорогая Варя! Мы все живы и здоровы, несмотря на беды, которые приключились с нами. Колю забрали в армию, и мы остались с бабушкой Эммой и двумя детьми. Работаю днем в больнице, а вечером в колхозе. Если бы не бабушка – то с детьми не справиться совсем. С продуктами плохо: спасает только корова да яйца, если есть мука – печем сами хлеб, надеемся, что что-то вырастет на огороде. Как ты учишься в Ярославле, ведь там бомбят? Летают над нами, сволочи. Если надумаешь приехать, то место тебе найдем. У нас, как ушел Коля, есть где тебя пристроить. На работе много командированных с фронта, рассказывают, как там тяжело – немец прет, но, говорят, все равно победим. Подруга Тося, совсем дура, рассказывает им, что я сноха немецкого шпиона. Правда, уже все понимают, что это полный бред – смеются. Только мы с бабушкой держим узелки (на всякий случай). Хотя с двумя детьми и муж на фронте, думаю, не заберут. Так, что, если надумаешь – приезжай. Костику желаю, чтобы все быстрее закончилось, и ему бы не попасть на фронт. Ведь пацан еще. Как там Федя? Ты бываешь у него на Ляпинке? В Ярославле после налетов, наверное, много пожаров. Есть ли письма от Саши? Страшно за него. Вот и все, что хотела написать. Всех люблю, целую!

      Ваша Лена,

      и со мной бабушка Эмма и детки: Нина и Володя».

      Эмилия: «Что касается работы – то весь мед. персонал в войну очень много работал: день в больнице, а вечером – помогали в колхозе. Мама даже вступила в партию, чтобы почувствовать поддержку людей, не быть одной».

      Читаю