Его зовут Борис. Гелия Харитонова

как каторжный. Руины потихоньку вроде начинают восстанавливаться. И, несмотря на невыносимые условия, его друг и компаньон говорит: «Боря, так, как ты работаешь, работать нельзя (внизу бегущая строка уведомляет зрителя, что друг этот – не алкоголик), ты заездишь и себя, и нас. Давай мы скинем обороты и на пару дней съездим отдохнуть. На берегу чудесного озера есть гостиница, директором которой работает моя знакомая. Поехали. Там всё будет: номер в гостинице, баня, бассейн, девочки, копчёный угорь».

      Теперь – стенографический ход мыслей в голове Бориса тогда (как в фильме «Семнадцать мгновений весны» озвучивались мысли Штирлица): «Надо туда поехать, конечно, он прав. (Здесь опять бегущая строка, которая сообщает нам одну немаловажную деталь: день недели на дворе – четверг). Но как трезвым подойти к женщине? Как угорь без пива? Конечно, я не буду пить. Но если вдруг (обратите внимание на это «если вдруг»). Конечно, у меня есть программа «12 шагов», я уже сделал Первый шаг – признал своё бессилие перед алкоголем, и конечно, на ста граммах я не остановлюсь. Но раз сегодня четверг (друг же, заметьте, говорил о поездке на выходные), мы приедем вечером, то сегодня ещё можно выпить с девочками, может быть, ещё не пойду вразнос. В пятницу – на полную катушку, в субботу спускаю на тормоза, в воскресенье не пью, в понедельник приду на собрание АА». Такая вот подготовительная база.

      А незадолго до этого пришёл на собрание анонимных алкоголиков человек с годом трезвости и сказал, что он «сорвался», две недели «бухал». Стыдобища! Людям в глаза невозможно смотреть, всех подвёл, на него возлагали трезвые надежды, а он! Эх ты! А тут – глядь, и ничего. «Сорвавшегося» все по плечу похлопывают: ничего, мол, упал, вставай, иди дальше.

      Уже после этого у Бориса не было защиты, потому что тогда он подумал: значит, можно, ничего страшного. И пришла ему в голову «гениальная» мысль: «Да, я бессилен перед алкоголем, да, я не способен контролировать количество выпитого, но у меня есть программа «12 шагов», и я смогу контролировать периодичность и долготу запоев»!

      Сегодня он понимает прекрасно, что Бог ему звонил во все колокола и кричал: «Боря, какие девочки-бассейн-угорь?! Ты едешь пить! Остановись»! Но он уже тогда был глухим, он был одержим. И даже когда компания прибыла на место, пока они ставили машины, оформлялись в гостиницу и так далее, несчастного уже носило, он не находил себе места – ему не терпелось «принять на грудь». Но по-прежнему не отдавал себе отчёта и говорил (себе же), что пить не будет.

      Он ушёл в запой, который продолжался четыреста дней, с небольшими физиологическими перерывами для того, чтобы не умереть. Наркологии Бориса уже просто не брали, врачей-похметологов3 тогда ещё не было, мать вызывала знакомую медсестру, она ставила капельницу. Чуть-чуть оклемался, пошёл пить дальше. Так продолжалось тринадцать месяцев – с марта 92-го по 12 апреля 93-го года.

      Для Бориса это чёрное пятно. Он почти ничего не помнит. Поэтому и кадры на экране обрывочные, скомканные, мельтешащие. С трудом можно что-то уловить, зацепиться

3

Врачей, специализирующихся на выводе пациента из запоя