Ловец человеков. Климентина Чугункина

потом я снова погрузился в себя настолько, что не заметил, как очутился в рабочих кварталах, в которых провёл всё своё детство. После смерти матери мы с братом перебрались в другой квартал, поближе к докам, где он трудился с утра до вечера, а затем, когда я уже тоже начал работать, в несколько лучший район. Когда он женился, то приобрёл отличную квартиру, куда перебрался с женой, а я так и остался в этом районе, только дом сменил. Ныне я снимаю квартиру на пару со знакомым, который тоже жаждет известности, но которого больше привлекают шоу. У него уже было несколько успешных съёмок в рекламе на уличных баннерах, и потому он ждёт приглашения от телевидения. И вот теперь я в быстром темпе проходил по тем улицам, на которых играл мальчишкой, воображая себя одним из героев любимых спектаклей и привлекая к себе внимание взрослых, чем получал несказанное удовольствие.

      Ноги сами привели меня к антикварному магазину или лавке древностей. Я хорошо её помнил, тем более что за несколько лет она нисколько не изменилась. Тёмное и угрюмое помещение в десятом доме, которым мальчишки так любили друг друга пугать. Ходили слухи, что владелец лавки – злобный колдун, старый как само время. Я вспомнил, что детьми мы звали его за глаза Папаша, с кем чёрт пошутил. Сейчас для меня это просто была пыльная антикварная лавка с тусклыми стёклами, но до сих пор можно было видеть через большую витрину, забитую всяким мелким хламом, огромное в пол старинное зеркало в бронзовой раме, которое, всегда казалось, не отражает ничего из того, что происходит на улице. Во времена моего детства в эту лавку редко кто заходил из обычных покупателей. В основном, какие-то молодые люди входили и выходили в тревожном состоянии. Я бы даже сказал, под гипнозом находящиеся что ли. Некоторых из них я помнил достаточно хорошо до сих пор. Мы, мальчишки, шептали друг другу, что это несчастные жертвы Папаши, которых он поработил. Те, кого он обманом завлёк в свои силки. Для нас проявлением мальчишеской храбрости было забежать внутрь и сделать там круг до того, как объявится сам хозяин, выйдя из подсобки, либо обратит на нас внимание из-за своей конторки, что случалось реже, но оценивалось дороже в нашей компании, как проявление бесстрашия.

      Не знаю почему, но, стоя сейчас напротив этой лавки, во мне зародилась крайне острая нужда войти внутрь. Я чувствовал, что найду там для себя нечто очень важное или, быть может, полезное. И я решительно поднялся по трём ступеням и толкнул дверь. Внутри пахло древностью и затхлостью. Несмотря на яркое солнце, в помещении было полутемно, наверное, из-за громоздкой мебели, поставленной без всякого порядка теми, кто втащил её в магазинчик, докуда они нашли в себе силы её доволочь. Многие предметы были расположены в точности так, как я их и запомнил с последнего раза, что было много лет назад. Однако теперь взглядом повзрослевшего человека я мог отметить, что большинство вещей всё же представляет собой самый настоящий хлам или рухлядь. Мальчишкой же я считал, что здесь спрятаны значительные богатства