Сторож. Людмила Райкова

с табуретки бедолага три недели безвылазно сидит дома.

      Решил рассказать Мане вечером о чудоковатом стороже с собакой.

      И рассказал.

      – В фуфайке, говоришь ходит? Может отдадим ему твои куртки – накопилось на половину антресолей.

      Приехали муж с женой на родину летом, с двумя чемоданами. На 10 дней планировали. Потом настала осень и родные с друзьями подобрали бедолагам утепленный гардероб. Потом зима. Готовые чемоданы с вещами из Латвии привезти всё никак не получалось. Соседи и друзья заботливо приносили свитера куртки брюки. И когда с оказией прибыли первые два чемодана, оказалось, что для привычных латышских вещей, в доме не осталось места. Чемоданы поставили в гараж. Выбрасывать жалко, а пять курток на себя не наденешь.

      Глебу не хотелось ехать в гараж, доставать с антресолей пакеты и собирать для старика посылку. Но Маня уже положила в пакет для собаки еды и принялась укладывать в клетчатую челночную сумку то что, по её мнению, должно подойти старику.

      – Ботинки тебе велики, а дед ночами дежурит. Какой у него размер? – Маня стояла в проеме кухонной двери с парой утепленных ботинок в руках.

      – Ему один нужен, на деревяшку ботинки не нужны. – Машинально отозвался Глеб. Он успел погрузиться в соцсети и мигом выпал из реальной семейной жизни.

      – Разберется. – Буркнула жена и исчезла.

      Глеб снова погрузился в айфон, забыв о том, что в ванной лежит дрель и пробойник. Он собирался повесить угловую полку. Давно собирался. Маня аккуратно убирала инструмент забиралась под душ, а потом приносила обратно. Днем она положила дрель в пятый раз. И напомнила мужу, что пора бы закончить начатое. Глеб согласно кивнул, испил кофейку и опять запутался в сетях.

      Где-то под Авдеевкой наши отбили у немцев террикон. Эта гора шахтных отходов несколько раз переходила из рук в руки. Фронтовые сводки стали привычными для потока новостей. Многое невероятное стало привычным. И сама война между русскими и украинцами тоже. Глеб даже ездил в военкомат просился на фронт, но ему отказали. По возрасту, и никто не обратил внимание на то что родился он в городе Броды, матушка родом из деревни подо Львовом, а отец харьковчанин. Семья всеми корнями украинская, и в кого стрелять? В двоюродных братьев сестер и племянников? Двусмысленность противостояния обсуждалась в первые два месяца, а потом под ворохом фронтовых событий отошла в сторону. У каждой из сторон помимо официальных мотивов для войны появились личные счеты.

      – Послушай, я тут ему футболки положила и пару кроссовок. Жарко небось в фуфайке сейчас.

      Жена опять появилась на пороге кухни и Глеб встрепенулся. Надо бы отложить телефон и заняться ванной. Но Маня уже насыпала в чашки кофе и устроилась за столом.

      – Говоришь дед ничего про СВО не знает?

      – Думаю у него с головой не все в порядке. – Глеб прикурил и вспомнил как сторож смотрел телевизор.

      – А лет ему сколько?

      – Много, говорит Харьков в Великую Отечественную освобождал.

      – Старожил похоже, под сотню