Вампиры. Барон Олшеври

сияющим лицом подал ему церковную выпись.

      Там значилось, что родоначальник линии графов Дракула-Карди был привезен в гробу и спущен в семейный склеп такого-то числа и года. В чем и свидетельствуют такие-то.

      – Теперь вас можно поздравить и назвать полноправным владельцем замка, – сказал Карл Иванович, увидя, что Гарри кончил чтение.

      Посыпались поздравления.

      Гарри снял дорогой перстень и, подавая Карлу Ивановичу, сказал:

      – В память сегодняшнего дня!

      Когда кончились поздравления и пожелания и случайный свидетель, церковный сторож, получил золотой на чай, Гарри спросил Карла Ивановича: не нашел ли он что-либо об учителе?

      – Дневника я еще не нашел, но не теряю надежды, – ответил старик, – вот все эти связки еще мною не просмотрены, – и он указал на целый ворох бумаг.

      Затем, подавая Гарри толстую синюю тетрадь, он добавил:

      – Посмотрите, это так называемые «скорбные листы» из больницы. Тут есть записи о больном, вернее, сумасшедшем, записанном под именем Петра Дорича, сельского учителя. У меня есть предположение, что автор дневника и Петр Дорич – одно и то же лицо. На эту мысль наводит, что в дневнике много раз встречаются сплетенные монограммы из букв «П» и «Д». Затем звание сельского учителя, да и другие мелочи.

      Гарри отошел к окну и прочел «Скорбные листы из больницы».

      Такого-то числа и месяца, по приказу доктора, открывается запись для сельского учителя Петра Дорича, несмотря на то что в больницу он не поступал.

      Третьего дня доктор Брасе и я были приглашены госпожой Дорич, сестрой учителя, для осмотра ее брата Петра, которого она считает сумасшедшим.

      По ее словам, она уже давно замечала странности в поведении брата, но не придавала им значения. Тем более что порядок дня ничем не нарушался и только к заходу солнца и по вечерам, в особенности когда светит луна, он становится беспокойным, не слышит, что ему говорят, и запирается в своей комнате.

      Она также заметила, что он стал часто уходить гулять вечерами, чего прежде никогда не делал.

      За последние дни странности усилились, но все же большей частью они проявляются по ночам.

      При закате солнца учитель запирается в своей комнате и не выходит до следующего утра.

      Сестра пробовала смотреть в замочную скважину и видела, что он ходит по комнате, раскинув руки, точно летит; на голове что-то вроде короны, а на плечах дамская распущенная шаль.

      Затем все смолкает, точно его нет больше в комнате.

      Часто сапоги его бывают в грязи, но, когда он уходит, она не может уследить. Дверь все время закрыта.

      Ее больше всего заботит то, что брат худеет и бледнеет не по дням, а по часам. Ничего не ест и превратился в скелет.

      Все это она сообщила доктору в больнице и просила его зайти к ним как бы случайно, посмотреть и поговорить с братом.

      По приказу доктора я сопровождал его в этом визите и должен вести «скорбный листок».

27-го

      Мы зашли к Дорич перед вечером. Учитель был дома и принял нас радушно, он правда худ, а главное,