Ирония Кьеркегора. Владимир Гурвич

Еще больше усиливало это чувство, что он никак не мог придумать, как сломать эту ситуацию, подчинить его себе. Такого затруднения с ним давно не случалось. Да и случалось ли вообще когда-то?

      – Не желаете ли чего-нибудь выпить? – спросил Дубровин.

      – Почему бы и нет, – согласился Молев. Его черные большие выразительные глаза внимательно наблюдали за Дубровиным.

      Дубровин подошел к оборудованному в его кабинете небольшому бару. Разных напитков там было предостаточно. Но Дубровин сознательно решил, что не будет спрашивать, что Молеву налить. Слишком велика честь. Пусть пьет то, что подадут.

      Он выбрал самый плохенький коньяк, разлил его по бокалам. И один подал Молеву.

      – За наше сотрудничество. Надеюсь, оно будет плодотворным, – провозгласил Дубровин тост.

      Молев снова направил на него взгляд своих черных глаз, но этим его ответ ограничился. Он спокойно выпил коньяк и поставил бокал на стол. Дубровин не без отвращения вылил в себя свою порцию, он давно отвык от подобной бурды. Его даже слегка затошнило. Только еще не хватало, чтобы его тут вырвало на глазах у него.

      Дубровин сел в кресло, откинулся на спинку, положил ногу на ногу.

      – Нам нужно выработать стратегию предстоящей работы, – почему-то даже излишне сурово проговорил он. – Иначе будет трудно быстро продвигаться вперед. Надеюсь, вы помните, что времени у нас очень мало.

      – Да, помню. Я готов приступить к работе прямо сейчас.

      – Мне нравится ваш настрой. Думаю, у нас получится. Полагаю, мы разделим наш труд следующим образом, я буду излагать концепция главы, ну а вы делать ее черновой вариант. – Дубровин сделал паузу. – Но это совсем не означает, что если у вас есть интересная идея, то я не готов ее рассмотреть. Тем более, насколько я знаю, вы в последнее время детально изучали творчество Кьеркегора.

      – Этим я занимался последние три месяца, – подтвердил Молев.

      – А мне приходится все заново вспоминать. Представляете, я писал свою диссертацию тридцать лет назад. Мне предстоит большая работа. К тому же еще много дел.

      – Я вам сочувствую.

      Дубровин подозрительно посмотрел на своего собеседника – не издевается ли он? Но тут был абсолютно невозмутим.

      Кажется, Молев понял его чувства.

      – А вот у меня дел нет никаких, это ощущение гораздо хуже Полная безнадежность.

      – Но ведь в Москве полно работы. Можно что-то найти.

      – Мне не нужна любая работа, мне нужна та работа, которая мне интересна.

      – Вот вы какой! – невольно вырвалось у Дубровина. – Значит, эта работа вам интересна?

      – Я увлекся Кьеркегором. Хотя полгода назад почти ничего о нем не знал. По крайней мере, не более чем все.

      – Но вы же понимаете, что эта книга будет не ваша.

      – Таковы обстоятельства, – пожал плечами Молев. – Это лучше, чем ничего. К тому же это честный заработок. Разве не так? – В интонации Молева прозвучал вопрос, однако в глазах он так и не появился.

      – Разумеется,