Во!. Юрий Лебедев

чтоб он смог загнать внутрь огромного двора свой автомобиль. Там уже стояли несколько других авто. Особо выделялись из автомобильной толпы чей-то крутой "Мерседес" и огромный чёрный джип.

      Особенной заботы ни с чьей стороны Коньков здесь не увидел, а сам, пребывая в неадекватном состоянии, решать бытовые проблемы не мог и не хотел. В их каскадёрской группе этим занимался специальный человек Михалыч. Коньков даже имени его сейчас вспомнить не смог, и по этой причине почему-то расстроился. Ведь, наверное, именно Михалычу придётся заниматься организацией его похорон. Смешно организацией его похорон будет заниматься человек без имени. Просто Михалыч. А с другой стороны, при чём здесь Михалыч? Михалыч с группой бастует, а он Коньков – штрейкбрехер! Не станут они его вчерашние товарищи хоронить. А кто? Наверное, Негодяев достанет бутылку коньяка из портфеля. Режиссёр скажет: «дурак он этот Коньков!». А Миша Акулов будет убеждать свою Галю, что это для дела… Мысли в Саниной голове путались. Стоило ему прилечь на разобранное сиденье автомобиля, как сон сморил его. Сказалась дальняя дорога, преодолённая на одном дыхании.

      – Миша! – возвратил его к действительности голос Гали Черняевой. – Я ухожу спать! – Крикнула она с крылечка и хлопнула дверью.

      «Я ухожу» эти слова кувалдой долбанули Саню по голове, и в ней вновь загудело.

      Твои слова, как дым угарный

      Застлали путь дальнейший мой.

      Как лист последний календарный,

      Что сорван ссохшейся рукой.

      Сон сразу, как рукой сняло. Ему стало душно. Бросило в пот. Как он может преспокойно спать в последнюю ночь его жизни. Он открыл все окна в машине. До его слуха донеслись возбуждённые голоса из беседки, подле которой стоял его автомобиль. Под крышей беседки укрылись от непрекращающегося дождя режиссёр со своим компаньоном, в котором Коньков, конечно же, узнал Михаила Акулова актёра исполнителя главной роли в фильме, который они тут снимали. А женщина с собачкой, оставшаяся в доме, соответственно являлась Галиной Черняевой исполнительницей главной женской роли. Коньков знал из прессы, что Акулов ради Галины Черняевой молодой восходящей звезды кино бросил жену с двумя детьми, и совершенно не одобрял его за этот поступок. Слава богу, хоть у самой Черняевой семьи ещё не было, и ей не пришлось поступать так, как поступила его Света. Не пришлось говорить эти убийственные слова: «я ухожу…»

      Твои слова удар наотмашь,

      Как выстрел хлёсткого кнута.

      Они, как медь съедает поташ,

      Съедают душу навсегда.

      – Слушай, Серёга, как ты умудряешься? – доносился до слуха Конькова голос Миши Акулова. С режиссёром тот был на «ты». А может, это коньяк помог «растыкать» их отношения. – У тебя и волк сытый, и волчица не воет, и овца не блеет. Жена преспокойненько дома правит, ты тут с любовницей Люсенькой своей кино снимаешь, и всё чики-джики.

      – Задрала меня уже эта Люся. – Огрызнулся Сергей Сергеич. – Вот она где у меня уже! Хотя поначалу всё хорошо было. Баба, ты же сам видишь, она видная. Хотя глупая. Тоже видишь. Только