Обратно в рай. Нурлан Кемешов

на планету Сахарат, – объяснил Илас, чувствуя, как его голос дрогнул.

      – Передвигать телескопы строго запрещено. Везде висят таблички. Если не будете следовать правилам, я имею право вас арестовать до конца полёта, независимо от вашего социального статуса. С этого момента доступ сюда вам запрещён. Я лично прослежу за этим, – произнёс стюард с холодной решимостью.

      – Почему я не могу просто посмотреть на неё? – спросил Илас, стараясь скрыть раздражение.

      – Есть правила для VIP-пассажиров, которые надо соблюдать. Вы разве их не читали?!

      – прервал его стюард.

      – Ах да. Как раз не дочитал пункт о телескопах. Не подскажите, что там было прописано?

      – Сначала, разрешите взглянуть на ваш VIP-бейдж, – сказал стюард, скрестив руки на груди.

      – Я… забыл его в каюте, – признался Илас, почувствовав, как неприятное волнение охватывает его.

      – Можете сходить за ним. Я подожду.

      – Хорошо.

      Быстро покинув VIP-зону, Илас направился к колесу обозрения. Аугмент, следуя выбранному маршруту, привел его на верхние палубы космического корабля. Добравшись до места назначения, Илас увидел десятки одноместных стеклянных кабинок-капсул, сверкающих на свету. По инструкции он вошел в одну из них.

      Просканировав кик-код, капсула тронулась с места, увозя его по рельсам в соседний отсек через темный тоннель. Он проехал десятки метров в тишине, прежде чем оказался в просторном помещении. Его капсула, как и другие, плавно прикрепилась к медленно вращающемуся колесу, и он почувствовал, как сердце забилось быстрее в ожидании удивительных видов, которые откроются перед ним.

      Капсулы, прикрепленные к колесу обозрения, поднимались по кругу. Полный оборот колеса длился один час, и капсулы выходили за борт корабля, открывая потрясающий вид на космос с углом обзора в 270 градусов. Илас снял аугмент, чтобы увидеть всё своими глазами.

      Космос выглядел таким огромным, что это бросало в дрожь. В этом безбрежном просторе Илас ощутил лёгкое чувство одиночества. Он попытался убедиться, что не остался один наедине с бескрайним космосом, и махнул пассажирам из соседней капсулы. В ответ ему тоже помахали. В их числе он узнал женщину с детьми, которые так и не смогли посмотреть на звёзды через телескоп.

      Она незаметно плакала, и сердце Иласа сжалось от жалости. Он понял, почему она грустит: вскоре марсианская система заберёт её детей, оставив её в одиночестве. Воспоминания о том, как его в детстве разлучили с родителями, нахлынули, будто старая, незажившая рана.

      Образы тревожных лиц матери и отца, их тоска и беспомощность снова ожили в его памяти. Печаль тяжело легла на душу, и ему стало ещё горше – он знал, что разлука оставляет следы, которые не стираются временем.

      Тишина запустила в голове Иласа череду мыслей. «Как же велик этот мир… Миллиарды звёзд. У многих из них есть свои планеты. Возможно, где-то там действительно существует жизнь. Люди столетиями исследовали космос вдоль и поперёк, но так