Хранитель Снов и плюшевый мишка. Макс Лютер

его жизни, затерялось в лабиринтах времени. Теперь он был просто Мишкой, одиноким плюшевым медведем, забытым на чердаке.

      Дни тянулись для Мишки медленно и однообразно. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь щели в досках крыши, плясали по пыльному полу, высвечивая танцующие пылинки. Иногда ветер завывал в дымоходе, и тогда старый дом вздрагивал, словно живой, а Мишка крепче прижимался к полке, опасаясь упасть. По ночам, когда лунный свет заливал чердак серебристым сиянием, Мишка предавался воспоминаниям.

      Он помнил те времена, когда был любимой игрушкой. Помнил тепло маленьких ручек, которые обнимали его перед сном. Помнил тихий детский голосок, шептавший ему на ухо истории и секреты. Помнил смех и веселье, наполнявшие комнаты. Он был частью большой, шумной семьи, свидетелем детских радостей и печалей, участником всех игр и приключений.

      Он помнил девочку с золотистыми косичками и яркими голубыми глазами, которая не расставалась с ним ни на минуту. Она брала его с собой в детский сад, на прогулки, укладывала спать рядом с собой в кроватке. Мишка был ее лучшим другом, ее верным спутником, ее плюшевым защитником. Вместе они путешествовали в волшебные страны, сражались с драконами, спасали принцесс, строили замки из подушек и одеял.

      Но дети растут. И однажды девочка выросла. Ее игры стали другими, интересы изменились. Мишка все чаще оставался один на полке, сначала на тумбочке у кровати, потом в ящике для игрушек, а потом и вовсе был перенесен на чердак вместе с другими вещами, ставшими ненужными.

      Сначала Мишка надеялся, что девочка вспомнит о нем, что вернется за ним. Он ждал, прислушивался к каждому шороху, всматривался в темноту, надеясь увидеть знакомый силуэт. Но время шло, а девочка не приходила. Постепенно надежда угасла, сменившись грустью и одиночеством.

      Теперь Мишка проводил дни, наблюдая за жизнью, которая текла где-то там, внизу, за пределами чердака. Он слышал голоса, смех, плач, звуки музыки, шум машин. Он видел, как меняются времена года, как распускаются листья на деревьях, как опадают осенью, как ложится на крыши снег. Он видел, как встает и садится солнце, как загораются звезды на ночном небе.

      Иногда на чердак забирались дети, игравшие в прятки. Мишка замирал, затаив дыхание, когда слышал их голоса. Он надеялся, что кто-нибудь из них заметит его, возьмет в руки, стряхнет пыль. Но дети пробегали мимо, увлеченные своей игрой, и Мишка снова оставался один.

      Он наблюдал за пауками, которые плели свои сети в углах чердака. За мышами, которые шуршали в темноте, разыскивая крошки. За птицами, которые иногда залетали через разбитое слуховое окно. Они были его единственными компаньонами в этом пыльном и забытом мире.

      Мишка завидовал игрушкам, которые еще жили в комнатах, внизу. Он слышал их голоса, их смех, их истории. Он знал, что они любимы, что о них заботятся, что они дарят детям радость.

      Особенно грустно Мишке становилось по ночам, когда лунный свет проникал на чердак, озаряя его серебристым сиянием. В эти минуты он особенно остро ощущал свое одиночество. Он вспоминал те времена, когда засыпал в теплой детской кроватке, прижавшись к своей маленькой хозяйке. Вспоминал, как она шептала ему на ухо свои мечты и желания.

      И вот однажды, в одну из таких лунных ночей, Мишка загадал желание. Он закрыл свой единственный глаз и прошептал в тишину: "Я хочу, чтобы у меня снова был друг. Настоящий друг, который будет любить меня, играть со мной, заботиться обо мне. Друг, которому я смогу дарить свое тепло и уют."

      Он прошептал это желание с такой силой, с такой надеждой, что казалось, будто даже пылинки в воздухе замерли, прислушиваясь к его словам.

      Мишка не знал, что его желание было услышано. Не знал, что далеко-далеко, в волшебной стране, где живут сны, жил добрый волшебник, который следил за детскими сновидениями. Не знал, что этот волшебник умел слышать не только шепот снов, но и шепот забытых игрушек.

      В эту ночь, когда Мишка загадал свое желание, лунный свет на чердаке стал особенно ярким. Он заиграл на пыльном меху Мишки, на его выцветшем красном банте, на его единственном глазу-бусинке. И в этом сиянии Мишка увидел, как с потолка спускается тонкий, словно сотканный из лунного света, луч.

      Луч коснулся Мишки, и он почувствовал странное, давно забытое чувство тепла. Это было не просто тепло, это было тепло заботы, тепло любви, тепло дружбы. Мишка замер, не в силах пошевелиться, не в силах поверить в происходящее.

      Из лунного луча появилась крошечная искорка, которая закружилась вокруг Мишки, оставляя за собой мерцающий след. Искорка росла, становилась все ярче и ярче, пока, наконец, не превратилась в ослепительное сияние.

      Мишка зажмурился, не в силах выдержать этот свет. А когда он снова открыл глаз, он увидел, что чердак изменился. Пыль исчезла, паутина пропала, старые вещи засияли, словно новые. А прямо перед ним, в центре лунного сияния, стоял…

      Кто же это был? Мишка не мог понять. Он видел только силуэт, окутанный светом. Силуэт медленно приближался, и Мишка почувствовал, как его сердце, вернее, то, что от него осталось – маленький комочек ваты, – забилось сильнее.

      "Кто ты?" – прошептал Мишка, не