Век короткой вражды. Перец Ю

я так надеялся получить от неё хоть малейший знак, хотя бы намёк, или даже тень одобрения и гордости за мою сообразительность… зря надеялся? С чего я вдруг решил, что в этот раз всё выйдет иначе? Почему я так был уверен, что она меня любит… и что я вообще в принципе достоин любви? Да откуда я взял, что любовь вообще существует?

      Мне послышался удаляющийся хохоток, и я завертел головой, пытаясь отыскать его источник. Но, судя по удивлённым лицам стражников и недовольной физиономии Кси, смех услышал только я. Разозлившись сам на себя, я ускорил шаг и едва не столкнулся с прыщавым подростком со стопкой листов пергамента, выскочившим из-за одной из множества дверей. Подросток ойкнул, и, роняя листы, врубил заднюю, резко захлопнув дверь перед самым моим носом. По носу же меня едва не стукнул свёрнутый в трубочку лист, отброшенный беглецом. Это не добавило мне хорошего настроения, но я решил оставить подростка на закуску, спрятав свёрнутый пергамент за пазуху. А сейчас моего пинка ожидала дверь из драгоценного красного дерева, в изобилии инкрустированная кристалликами сапфиров, за которой очевидно и прятался тот, кто нам нужен. Ждала – и дождалась.

      Дворецкий почти не соврал. Хозяин дома находился в комнате и определённо был занят. Только кушал он не яйцо, а поздний завтрак или ранний обед из двенадцати блюд, поданных на позолоченной посуде. Увидев нас, хозяин побледнел, сделал мимолётное движение, выдававшее стремление спрятаться под стол, но понял бесполезность этого и потому ограничился попыткой запахнуть свой изукрашенный узорами халат.

      – Вы кто такие? – его баритон вялым тенорком взвился в верхнюю октаву и безнадёжно пал в регистр нижних басов. – Как вы посмели? Что вам нужно?

      – Пётр Кайенович, он же Петя, он же Петря, он же Петруха, он же Петюн, он же Петрик – здесь проживает? – осведомился я.

      – Никак нет! – с надеждой ответил хозяин. – Вы ошиблись. Или обознались, тут нет никаких Петюнов. Меня зовут Первак! И я спрашиваю! По какому праву! Вы! Сюда! Вломились?! Да ещё и в такую рань!!!

      По мере того, как хозяин по имени Первак успокаивался, его голос набирал мощь и силу, напоминая раскаты грома приближающейся грозы.

      – По праву королевского следствия, – ответил я. – Я пришёл к тебе с рассветом, рассказать, что всё пропало… Плохи твои дела, гражданин Первак.

      – Почему это? – побледнел тот.

      – Потому что тебя назвали в честь алкогольного напитка, что не могло не нанести тебе глубочайшей морально-психологической травмы, – выдал я заготовленную тираду. – Думаю, именно это толкнуло тебя на преступный путь порока. В частности, на путь отоваривания героического папаши чем-то тяжёлым по башке?

      – Это не так! – вскинулся Первак. – Я любил своего папеньку!

      – Любил? – я выделил тоном окончание. – То есть теперь уже не любишь? Действительно, чего это я. Теперь он в коме лежит и денег не даёт. Ну как такого любить?

      – Я с ним не из-за денег! – возмутился Первак. – То есть я не то хотел сказать! Я люблю своего батю, несмотря ни на что!

      – На