Этидорпа, или Край Земли. Ллевелин Друри

предшествующие события, которые привели к этому, были необычными: ненастная погода, депрессия тела и духа, от которой я страдал, дикий водоворот мыслей – одним словом, общее стечение обстоятельств, направленные на появление какого-то ненормального посетителя. В самом деле, ночь была бы неполной без привидения. А привидение ли это было? Ничего общего с привидением не было в моем посетителе, за исключением манеры появления и ухода. В других отношениях он показался достаточно реальным. В своих манерах он был изыскан и безукоризнен, как Честерфилд, в беседах знающ как ученый, гуманен в заботливом отношении к моим страхам и опасениям. Но тот громадный лоб с копной белых волос, длинная полупрозрачная борода жемчужной белизны и сверх того – ошеломляющая способность, с которой он читал мои мысли – все это не было естественным. Профессор был терпелив со мной, и я был вправе ожидать этого. Он развлекался, читая выдержки, которые были у него по вопросам галлюцинаций и их предполагаемых случаев. Но не испортил ли он чего, причисляя меня к ряду разбалансированных и подозрительных характеров, которые он цитировал? Я думаю, что да, и это размышление взволновало меня. Дошло до того, что я пришел к выводу о том, что его истории и сопутствующие теории такой же мусор.

      Мои рассуждения были спокойные и взвешены, они привели меня к поиску рационального объяснения необычного феномена. Я шел к профессору Чикерингу с некоторой долей симпатии, а дело было еще и в том, чтобы сохранить его советы и помощь в дальнейшем распутывании глубокой тайны, которая могла содержать секрет несказанной пользы для человечества. Оттолкнувшись от способа, который дал мне уверенность, я решил действовать, чтобы сделать то, что я был должен с самого начала помалкивать и идти самому до конца в своем расследовании не зависимо от результата. Я не мог забыть или игнорировать серебряный волос, который так благоговейно хранил. Это было гениально – он был ощутимым, настоящим, убедительным свидетелем, как и вся голова моего посетителя, какой бы природы она ни была.

      Я стал свободно чувствовать момент своего направления, которое было определено, и чувство того, что седая голова придет снова, сразу же возобновилось во мне, и постепенно чувство ожидания созрело в желание, которое становилось все более интенсивным с каждым днем. Недели перешли в месяцы, пришло и ушло лето, осень быстро исчезла, но таинственный незнакомец все не появлялся. Любознательное фантазирование привело теперь меня к тому, что я стал помнить его как друга, ибо смешанные и неопределенные чувства, которые поначалу испытывал к нему, почти несоизмеримо сменились на чувства искреннего уважения. Он не всегда был в моих мыслях, так что все время я был занят в изобилии, тем, чтобы содержать мой мозг и руки в работе. Но было несколько вечеров, когда я не был занят – как раз перед отдыхом – тем, что давало мне короткий период общения со своими мыслями. Должен признаться, что в такие моменты