12 шедевров эротики. Коллектив авторов

в теплой атмосфере между елями блуждал мглистый свет. Рыжеватая, как табачная пыль, земля глушила звуки шагов; и лошади, ступая по ней, разбрасывали подковами опавшие сосновые шишки.

      Родольф и Эмма ехали вдоль опушки, Эмма время от времени отворачивалась, избегая его взгляда, и тогда видела только вытянутые в ряды стволы елей; от их непрерывной смены у нее немножко кружилась голова, храпели лошади. Поскрипывали кожаные седла.

      В тот момент, когда они въезжали в лес, появилось солнце.

      – Бог благословляет нас! – сказал Родольф.

      – Вы думаете? – спросила Эмма.

      – Вперед, вперед! – отвечал он и щелкнул языком.

      Лошади побежали.

      Высокие придорожные папоротники запутывались в стремени Эммы. Время от времени Родольф, не задерживаясь, наклонялся и выдергивал их оттуда. Иногда он обгонял Эмму, чтобы раздвинуть перед ней ветви, и тогда она чувствовала, как его колено скользит по ее ноге. Небо поголубело. Ни один лист не шелохнулся. Попадались широкие поляны, сплошь покрытые цветущим вереском; ковры фиалок чередовались с древесными чащами, серыми, желтыми или золотыми, смотря по породе деревьев. Под кустами то и дело слышно было хлопанье крыльев; хрипло и нежно кричали вороны, взлетая на дубы.

      Спешились. Родольф привязал лошадей. Эмма пошла вперед по замшелой колее.

      Но слишком длинное платье мешало ей, хотя она и подбирала шлейф, так что Родольф, идя следом, видел между черным сукном и черными ботинками полоску тонких белых чулок, в которой ему чудилось нечто от ее наготы.

      Эмма остановилась.

      – Я устала, – сказала она.

      – Ну, еще немножко! – отвечал он. – Крепитесь!

      Пройдя шагов сто, она снова остановилась; сквозь вуаль, наискось падавшую с ее мужской шляпы на бедра, лицо ее виднелось в синеватой прозрачности; оно как бы плавало под лазурными волнами.

      – Куда же мы идем?

      Он не отвечал. Она прерывисто дышала. Родольф поглядывал кругом и кусал усы.

      Вышли на широкую прогалину, где был вырублен молодняк. Уселись на поваленный ствол, и Родольф заговорил о своей любви.

      Вначале он не стал пугать Эмму комплиментами. Он был спокоен, серьезен и меланхоличен.

      Эмма слушала его, опустив голову, и тихонько шевелила носком ботинка белевшие на земле щепки.

      Но на фразу:

      – Разве теперь судьбы наши не соединились? – она ответила:

      – Нет, нет! Вы сами знаете. Это невозможно.

      Она встала и хотела идти. Он схватил ее за руку. Она остановилась. И, посмотрев на него долгим, любящим, влажным взглядом, живо сказала:

      – Ах, не будем об этом говорить… Где наши лошади? Едемте обратно.

      У него вырвался жест гневной досады. Эмма повторила:

      – Где наши лошади? Где лошади?

      Тогда он, улыбаясь странной улыбкой, пристально глядя на Эмму и стиснув зубы, расставил руки и пошел на нее. Она задрожала и попятилась.

      – О, мне страшно! – шептала она. – Вы меня так огорчаете! Едемте обратно.

      – Ну,