В глуши. Александр Рогинский

он потряс в воздухе толстым стволом колбасы, грозно блеснувшим в луче света.

      У меня разыгрался аппетит, хотя поезд еще не тронулся. Как же повезло – денег взял немного, неоткуда взять, а тут такая шара. Хотя все может быть, капитан еще потребует оплаты. Всякое с современными людьми случается.

      Поезд трогается, через полчаса с капитном мы уже лучшие друзья. Капитана совершенно не интересует моя личность, даже, кажется, не запомнил моего имени. А о себе расссказывает охотно, явно полагая, что его жизнь примечательна и достойна описания.

      А жизнь, судя по рассказу, который слушаю выборочно, состоит из сплошных пьянок, побед над куропатками, живущими рядом с заставой (капитан пограничник), муштровки и спортивных соревнований, которые он организовал впервые в истории полка.

      Я не запомнил его опознавательных знаков, кроме имени – Владимир.

      Да в вагонных купе все эти имена – отчества и не нужны. Достаточно его назвать капитаном, а он меня величает салагой. Так, вероятно, я у него проходил по им установленному ранжиру.

      Мы пьем коньяк, закусывая красной икрой и сырокопченой колбасой. Пиво, вода, соки, сушеная рыба. И, конечно же, белая сытная курица, с крутыми аппетитными бедрами.

      В общем прекрасный кулинарный пейзаж, на который только смотреть полагается. Есть – жалко.

      – Ты заметил, салаженок, как человек устроен? – вдруг переменил тему разговора капитан, когда в бутылке оталось коньяка на донышке. – Он хитро устроен. Вот я тебе тут лапшу на уши вешаю, а ты делаешь вид, что внимательно слушаешь, хотя на самом деле тебя интересует только жратва.

      Так во всем: делает человек одно, а думает о совершенно другом. Положим, я внешне человек честный, а внутренне совершенный бандит. Что стоит мне продать все это обмундирование и сказать, что пропил, думаешь, не поверят? Поверят. Мне все верят, потому что от меня зависят.

      Однако везу форму, как простой денщик, даже помощника себе не взял. Зачем мне помощник, когда я две недели погулял в свое удовольствие. Каждый день на новой квартире, это тебе не фрукт с овощами.

      И откуда такая жадность в человеке до жизни? Вот где не окажусь, сразу бабу ищу. Без бабы жизнь тускла. Баба расширяет твои горизонты, и расскажет про себя, и накормит, и всласть налюбится, а потом будет говорить, что жить без тебя не может, тоже приятно. Это при живом муже, который в это время, как я сейчас, где – то в командировке гуляет с другой.

      Такие приятные эпизоды, а главное – сошлись, разошлись. И никаких последствий. Ежели что родится, будет зачислено на счет мужа. Ловко устроено.

      Вот недавно в газетке прочитал определение мужского кошмара: дом в кредите, дерево в горшке, сын от соседа. Что – то в этом духе.

      Сейчас люди совокупляются за один только взгляд. Это совсем молодые могут плату взять, а наш возраст от пространственного одиночества.

      Все врут. И все для того, чтобы успеть жить. Жажда жизни. Я книгу прочитал – так и называлась.

      Про пространственное одиночество он хорошо сказал, я сразу ощутил мороз вокруг себя и темное небо без звезд. Жутковато.