Беспокойный человек. Сборник стихов Ивана Никитина. Пётр Владимирович Никитин

на прокорм монахам.

      Они, вложив сюда труды,

      Оденут склоны гор в сады.

      Тот край, молва так говорит,

      Садами будет знаменит.

      Но то, о чём вели рассказ,

      Дошло в преданиях до нас.

      К последней остановке

      Мы стали рассудительней и суше,

      С годами реже манит в детский сон –

      В мою деревню дальнюю Баклуши,

      В Бакурский наш исчезнувший район.

      Хочу туда поехать я, но встали

      Передо мною годы что стена.

      Зачем же в детской памяти запали

      Названья мест, легенды, имена?

      Мальчишкой я, от голода большого,

      Покинул дом, в душе его храня.

      Гаранины, Чижовы, Кузнецовы –

      Все эти нам, Никитиным, родня.

      И никого из них там не осталось, -

      Полвека длился от земли исход.

      К тому же душ сгубил, увы, немало

      Недобрый к людям тридцать третий год.

      Как там сейчас? Какими избы стали,

      Что под соломой горбились при мне?

      Места былых подворий словно раны

      На правой и на левой стороне.

      Стирает время даты, факты, лица,

      Неразличимый прошлой жизни след.

      К последней остановке поезд мчится,

      И дальше, говорят, дороги нет…

      Стихи о войне и жизни до переезда в Клявлинский район

      Я подошел к подножью обелиска,

      Фуражку снял и поклонился низко.

      В тиши мои солдатские медали

      «Мы помним все» со мною прошептали…

      Педучилище

      Пришел сюда с армейской пашни,

      Уже познав нужду и бой,

      Солдат со школьником вчерашним

      Сидеть за партою одной.

      Об этом мы в окопной дали

      Не раз с товарищем мечтали.

      Друзей тех лет померкли лица,

      Но друга голос слышен мне:

      Пойду я в техникум учиться,

      Коль уцелею на войне.

      Он не пришел в свой край родной.

      Его сразил снаряд шальной.

      А я, хоть мылся в той же бане,

      Контужен не был, не был ранен.

      Поверьте, нет моей вины,

      Что поносил шинель три срока,

      Хлебнул на Западе войны,

      Уволен с Дальнего Востока.

      Весной, в году пятидесятом,

      Когда нам стал послушен атом,

      Мы в классы в том входили смело,

      Во что нас армия одела.

      Учеба – тяжкие интриги,

      А первый год мне адом был,

      Ведь все науки я забыл –

      Зарылся в справочники, книги.

      Тонул, захлебывался, плыл.

      Пока стоял в тиши затона,

      С себя счищая грязь и слизь,

      Во вкладыш моего диплома

      Две «тройки» с боем прорвались.

      Я, ремесло взвалив на плечи,

      Потом пошел по жизни всей,

      Ведя к добру и русской речи

      Сердца доверчивых детей.

      Орудий