чувств. Не получая достаточно пищи, оно страдает; если что-то случается с его телом, оно страдает. И его страдание, и его счастье начинаются и кончаются в физических органах. Как только человек начинает развиваться, как только расширяется его горизонт счастья, пропорционально становитсяшире и его горизонт страдания. Человек, живущий в лесу, не знает, что такое зависть, что значит судиться, платить налоги, быть презираемым обществом, как день и ночь быть под властью самой тяжёлой тирании, которую только мог изобрести демон, проникающий в тайны каждого человеческого сердца. Он не знает, как человек становится в тысячи раз более похож на дьявола, чем любое животное из-за своего тщеславия и гордыни. Развивая свои органы чувств, мы увеличиваем свою способность наслаждаться, что, в то же время, ведёт к развитию способности страдать. Нервы становятся тоньше, и способность страдать увеличивается. Мы видим, как в обществе простые, необразованные люди не очень восприимчивы к оскорблениям, но понимают хорошую физическую взбучку. В то же время джентльмен не способен вынести ни единого слова оскорбления; у него такая тонкая нервная организация. Способность страдать растёт вместе с ростом способности ощущать счастье. Всё это едва ли доказывает правоту сторонников эволюции. Насколько мы увеличиваем свою способность получать наслаждение, настолько же развиваем и способность ощущать страдание, и иногда я даже склонен думать, что, если наши возможности наслаждаться увеличиваются в арифметической прогрессии, то восприимчивость к страданиям растёт в геометрической прогрессии. Те, кто идёт по пути прогресса, понимают, что, чем дальше продвигаться на этом пути, тем больше открывается тропинок как для счастья, так и для боли. Такова Майя.
Таким образом, мы видим, что Майя – не теория для объяснения законов этого мира; это просто констатация того факта, что сама основа нашего бытия противоречива, что нам везде приходится сталкиваться с глубокими противоречиями; что там, гдеесть добро, должно существовать и зло, а там, где есть зло, неизменно будет и чтото хорошее; там, где есть жизнь, смерть должна следовать за ней тенью, и любому, кто улыбается, придётся плакать, и так далее. И это состояние вещей нельзя изменить. Мы можем искренне верить, что есть место, где существует только счастье и нет боли, где мы будем только улыбаться и никогда не будем плакать. Это невозможно по самой природе вещей, так как условия нашего бытия останутся прежними. Наряду со способностью улыбаться в нас также таится способность проливать слёзы. Та же сила, что делает нас счастливыми, способна заставить нас страдать.
Поэтому философия Веданты и не оптимистична, и не пессимистична. Она учитывает обе точки зрения и принимает вещи такими, каковы они есть. Она признаёт, что этот мир – смесь хорошего и плохого, счастья и страдания, и чтобы развить одну сторону, человеку приходится развивать и другую. Никогда не будет совершенно прекрасного или совершенно ужасного мира, такая идея противоречива сама по себе.
