Последнее испытание. Скотт Туроу

выходят за дверь. Стерн понимает, что утратил контроль над ситуацией. Из-за тягостных воспоминаний о том времени, когда ему только что поставили диагноз, а также личного знакомства с Капечем и частных бесед с ним за пределами здания суда он чересчур увлекся диалогом с доктором.

      – Приношу свои извинения, ваша честь, – обращается адвокат к судье. Он пытается как-то объясниться, но Сонни отрицательно трясет седовласой головой:

      – Нет, мистер Стерн. Я предупреждала вас о том, что больше не потерплю никаких нарушений процедуры. Вы знаете, что состояние вашего здоровья никак не должно фигурировать в этом деле. Если вы не в состоянии соблюдать правила, я отдам распоряжение о том, чтобы защиту по этому делу вела миссис Стерн – говорю вам об это прямо.

      Ссоры с судьями – неотъемлемая часть работы судебных адвокатов. Но в данном случае столь острая реакция, да еще исходящая от Сонни, которую он считает добрым другом, вызывает у Стерна ощущение, словно его пронзили копьем. Он понимает, что существует риск проиграть дело Кирила, и идет на это. Но потеря контроля над собой – такой позор для адвоката, что воспоминания об этом случае будут мучить его до самой смерти. Чувствуя слабость в ногах, огорченный и сконфуженный, Стерн тяжело опускается на свой стул за столом защиты. К барьеру выходит Марта, за ней следуют Фелд и Мозес. Говорит Фелд, а раздосадованный федеральный прокурор оглядывается, чтобы бросить сердитый взгляд на Стерна. Тот внезапно с болью в душе осознает, что, возможно, и отношения с Мозесом оказались навсегда испорченными.

      Хотя Марта, со своей стороны, считает Мозеса другом, отношения между федеральным прокурором и Стерном носят в первую очередь профессиональный характер. При этом они до сих пор глубоко уважали друг друга. Разумеется, как и все прокуроры, Мозес в основном придерживается обвинительных позиций. Но он всегда старался быть объективным и внимательно выслушивал аргументы Стерна, которые тот высказывал от имени своих клиентов. Два года тому назад после назначения Мозеса на должность федерального прокурора Стерн в интервью пел ему дифирамбы, делая упор на то, что Мозес хорошо проявил себя, почти десять лет проработав на посту первого помощника. К тому же Стерн был одним из немногих членов профессионального сообщества юристов, кого не удивлял тот факт, что Мозес – республиканец.

      Детство Мозеса прошло в переулках вокруг Грэйс-стрит. Воспитывали его мать и бабушка. Что же до отца, то его Мозес практически не знал, поскольку тот мотал тридцатилетний срок в тюрьме в Рудьярде. Словом, детство у Мозеса выдалось не из легких. Достаточно сказать, что, когда он и сестра были еще детьми, матери не раз приходилось укладывать их обоих плашмя в ванну, чтобы в них не угодила шальная пуля во время перестрелок, нередко случавшихся в коридорах и на лестничных площадках их жилища. Миссис Эпплтон работала по две смены на местном заводском сборочном конвейере, чтобы заплатить за учебу обоих детей в католической школе, а в выходные они вместе с ней посещали мероприятия церковной общины «Река Сион». Мозес был одним из тех двенадцати