Последнее испытание. Скотт Туроу

считает, что таковое отсутствовало, то оно, вне всякого сомнения, должно это доказать.

      Сонни ненадолго задумывается, после чего заявляет:

      – Протест отклонен.

      – Ваша честь, можем мы просить выслушать нас? – спрашивает помощник прокурора.

      – После свидетеля, мистер Фелд. Что же касается миссис Стерн, то она может продолжать.

      Марта просит стенографистку зачитать вопрос, который был задан свидетельнице минуту тому назад.

      – Доктора и медсестры говорили, что его состояние улучшилось, – отвечает миссис Колкитт.

      – Снимки указывали на уменьшение размеров опухоли, – снова обращается к вдове Марта.

      – Да, мэм. Именно это все и говорили.

      – А вы сами замечали, что ему становилось лучше?

      – Поначалу – да, мэм. Намного лучше. Он очень тяжело переносил химиотерапию и все остальное. Да, ему стало гораздо лучше.

      – Миссис Колкитт, вы были женой пациента. Вы могли бы сказать, что благодаря «Джи-Ливиа» качество жизни Герберта улучшилось?

      – О да, мэм, – отвечает свидетельница. – Пока лекарство его не убило. На мой взгляд, знаете ли, это не то, что я могла бы назвать улучшением. – В зале звучит сдержанный смех, и лицо миссис Колкитт приобретает слегка сконфуженное выражение. – Я вовсе не пытаюсь острить – ничего подобного. Но я бы сказала, что Герби поначалу в самом деле стало полегче. Потому что он ведь хотел жить.

      До этого женщине удавалось удерживаться от слез, но тут ее силы иссякли. Она подносит вышитый носовой платок, обернутый вокруг ее кисти, к глазам.

      Фелд, которому судья дает возможность повторно опросить свидетельницу, интересуется у миссис Колкитт, хотела ли бы она, чтобы ее мужа снова лечили препаратом «Джи-Ливиа», если бы можно было повернуть время вспять.

      – Нет, сэр, ни в коем случае. Он не прожил столько времени, сколько, по их словам, ему давали врачи.

      На этом опрос миссис Колкитт заканчивается. Стерн замечает, что все присяжные без исключения внимательно наблюдают за тем, как она покидает зал суда в сопровождении сына и невестки. Приняв решение включить в список обвинений против Кирила еще и обвинение в убийстве, команда федерального прокурора, похоже, получает солидное преимущество в противоборстве с защитой на начальной стадии процесса.

      Именно Марта, у которой более близкие, чем у ее отца, и не настолько формальные отношения с Мозесом, несколько месяцев назад первой узнала поразительную новость, что федеральный прокурор собирается, помимо прочего, обвинить Кирила в убийстве. Это казалось классическим примером того, что юристы называют «перегруженностью обвинения», – в подобных случаях, когда прокуроры пытались, образно говоря, выдать мозоль за опухоль, это зачастую приводило к падению доверия к ним.

      Но по мере того, как Стерны занимались подготовкой процесса и самого Кирила к судебному разбирательству, они начали понимать логику Мозеса. Получалось так, что буква закона в данном случае гораздо благоприятнее для обвинения, чем Стерн