Медея (с иллюстрациями). Еврипид

ж госпоже ее не время знать:

      Ты затаишь мои слова покуда.

      Кормилица

      (к детям, обнимая их)

      Вот, дети! Вот каков отец для вас!

      Но боги да хранят его! Над нами

      Он господин, – хоть, кажется, нельзя,

      Чтоб человек больней семью обидел.

      Дядька

      В природе смертных это. Человек

      Всегда себя сильней, чем друга, любит.

      Иль новость ты узнала, удивляюсь…

      И должен был для этого Ясон

      Пожертвовать детьми утехам ложа?..

      Кормилица

      Идите с Богом, дети, – все авось

      Уладится. А ты, старик, подальше

      Держи детей от матери – она

      Расстроена. Запечатлелась ярость

      В ее чертах – и как бы на своих

      Не вылилась она, увы! Не стихнет

      Без жертвы гнев ее – я знаю. Только

      Пускай бы враг то был, а не свои…

      Педагог уходит в дверь направо. Кормилица удерживает детей еще на несколько минут.

      ПАРОД

      Медея

      (за сценой)

      Увы!

      О, злы мои страданья. О!

      О, смерть! Увы! О, злая смерть!

      ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

      Без дядьки.

      Кормилица

      (то прижимая к себе детей, то подвигая их к правой двери, куда ушел дядька)

      Началось… О дети… Там мать,

      Ваша мать свое сердце – увы!

      Мечет по воле и гнев

      Ярый катает… Подальше

      Затаитесь, милые. Глаз

      Не надо тревожить ее…

      Ни на шаг к ней ближе, о дети:

      Вы души ее гордой, и дикой,

      И охваченной гневом бегите…

      О, скорее, скорее под кровлю…

      (Вталкивает их в дверь.)

      Это облако стона сейчас

      Раскаленная злоба ее

      Подожжет… Где предел для тебя,

      О сердце великих дерзаний,

      Неутешное сердце, коль мука

      Тебя ужалила, сердце?

      Медея

      (все еще за сценой)

      О, горе! О, муки! О, муки и вы,

      Бессильные стоны! Вы, дети…

      О, будьте ж вы прокляты вместе

      С отцом, который родил вас!

      Весь дом наш погибни!

      Кормилица

      На голову нашу – увы!

      Слова эти… Горе, о, горе!

      Что ж сделали дети тебе?

      Они за отца в ответе ль? Что мечешь

      Ты гнев на детей! О милые, я

      Боюсь за судьбу вашу, дети,

      Ужасны порывы царей,

      Так редко послушных другим,

      Так часто всевластных…

      Их злобе легко не уняться…

      Не лучше ли быть меж листов

      Невидным листом?

      О, как бы хотела дождаться

      Я старости мирной вдали

      От царской гордыни…

      Умеренность – сладко звучит

      И самое слово, а в жизни

      Какое сокровище в нем!

      Избыток в разладе с удачей,

      И горшие беды на род

      C божественным гневом влечет он.

      (На орхестру спускается хор из 15 коринфских женщин.)

      Хор

      Парод

      Я слышала голос,