ШИШ и компания. Анжелика Леонова

да к себе поближе притянула. Волосами накрылась, сидит, всхлипывает.

      Вкусным потянуло. Раздвинула Шишига волосы, смотрит, блюдце с молоком свежим на столе стоит. Шишига вмиг к нему. Лизнула. Улыбнулась и все выпила. «Неужто за ум мельник взялся?» – задумалась Шишига, губы вытирая. Мельник и вправду после беседы со святым отцом, переменился. Хозяйствовать принялся. Шишига пакостить перестала, начала помогать одинокому мужику. А по вечерам продолжала к дороге бегать, к «жениху» стало быть. Только не отвечал взаимностью Шиш.

      Наступила зима. Людей меньше стало по тракту ходить. Заскучал Шиш, про «подругу» вспомнил. Но сам не идёт. Гордый. Сидит в сугробе, только нос торчит. Учуял шнобель дух живой. Выскочил Шиш и давай куролесить, такую пургу поднял, страсть. А в это время шел по дороге дед Карачун, да сбился с пути. В лес направлялся. У самого мешок на плече, гостиницы зверятам нес, а пурга все снегом замела! Вот как Шиш порезвился.

      – Да где же это я? – всматривается в снежную завесу Карачун. – О, берлога!

      И направился на темный холм, что за жильё Потапыча принял, только это дом мельника оказался.

      Отворил дверь Карачун. Валенки отряхнул.

      – Здорово, Потапыч! О, мельник?!

      – Карачун? – из за стола поднялся хозяин дома.

      – Вот так встреча! – Карачун мешок на пол опустил. – Чего грустный, невесел? А в избе чего не пробираешься? Хоть и светло, да вон, в углу, возле печи паутина! – Карачун подбоченился, осмотрелся. – Так, глядишь и заведется пакость какая.

      Карачун к печи шагнул, заглянул за нее.

      – Шишига!

      Та сжалась, глазками моргает, боится. Как же тут не испугаешься? Карачун вмиг заморозит!

      – Оставь её. – мельник к нему подходит. – Хоть и дух она, да помогает по хозяйству.

      – О как! – всплеснул руками Карачун. – Ну дела! Добро. Ох ты, снег да иголки! Зверятам подарки нес, да метель разбушевалась! Погодь, это я же снегами повелеваю!

      – То Шиш веселится, – шмыгнула Шишига.

      – Ах пакость-напасть! – затопал Карачун, головою качая. – Вмиг заморожу!

      – Не надо, дедушка! – из-за печи Шишига выскочила. – Я сама с ним поговорю. Успокою.

      Сказала и в метель метнулась.

      – И то верно, – похлопал по плечу Карачуна мельник, – присаживайся, я самовар поставлю. Чаю попей.

      Опустился на стул предложенный Карачун, шапку стянул:

      – Ну дела! – нечисть людям служит, а меня почитают. – Вот, что! – вскочил он. – Коли так, то и я поменяюсь! Ты, мельник народ собирай, а я в лес.

      Отшатнулся от него хозяин избы.

      – Не боись, человече! – Карачун рассмеялся ладони за пояс заткнул, да живот выставил. – Ёлку принесу, нарядим. Гулять будем!

      Тут Шишига с Шишом вошли. Услыхали такое, запрыгали, затопали радостно, захлопали довольно:

      – Я ленточек навяжу на ёлку! – Шишига руками потирает.

      – Я людей развеселю! – Шиш отплясывает.

      – Да, давайте праздновать! – принялся